Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 7 - [19]

И тогда он вломился к нам в дом.

Это был любовный дневник учителя сестрички Аи, когда она ходила в шестой класс начальной школы. Заканчивался он едва разборчивой фразой:

«Я убью Аю Отонаси».

От ярости чувств, обитающих в этом дневнике, меня стало тошнить; я вспомнила тот кошмарный случай во всех подробностях.

Однако я не могла его винить.

Ведь моя сестра предсказала, что «ее учитель уволится с работы».

Иными словами – она влюбила в себя учителя, когда училась в начальной школе, и безжалостно загнала его в угол.

– …За-зачем ты это сделала?!

– Я пыталась сделать его счастливым. И в начале дневника разве он не показался тебе счастливым? К несчастью, он убежденно считал, что я должна принадлежать только ему. Ему не нравились мои попытки сделать счастливыми других. Если бы я подчинилась его желанию монополизировать меня, то не смогла бы добиться своей цели, а для меня это было исключено. Он обманывал себя, считая, что я не полюблю никого, кроме него. Избавиться от него было очень трудно, и в конце концов мне пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам.

Сестричка Ая слабо покачала головой.

– Как видишь, эксперимент завершился провалом. Но в то же время я поняла связь между любовью и ненавистью и узнала, что могу тонко контролировать других людей, пользуясь обоими этими чувствами. Я перестала заботиться об отдельных личностях и начала пробовать вместо этого добиться своей цели окольными путями, с помощью ненависти. Честно говоря, этот подход привел к лучшим результатам из всех, какие у меня пока что были! Впрочем… решение все еще далеко от идеального. Мне предстоит долгий путь, прежде чем я достигну своей цели, но останавливаться я не намерена.

Она решительно сжала губы.

– Я и дальше буду искать, как можно сделать счастливыми всех до одного.

И, сделав это заявление, сестричка Ая улыбнулась мне.

…Ах.

Наконец я поняла, почему в тот раз улыбка сестрички Аи показалась мне такой чарующей.

Потому что –

Сестричка Ая была настоящей святой.

С первого взгляда это было неочевидно. Она ведь не стеснялась приносить в жертву других людей, да и добродетельность ее достижений была сомнительна. Более того, она действовала совершенно неэтично.

Однако все ее поступки ни на каплю не были продиктованы ее собственными желаниями.

Она отбросила личные желания и думала исключительно об общем благе.

Должна признать – ее образ мышления я искренне считала прекрасным.

Я… я тоже слишком странная, раз думаю так?

– Я поняла, чего ты добиваешься… по-моему. Но ты не ответила на мой вопрос, сестричка!

– Да, ты права. Я до сих пор не объяснила, почему я показала тебе то, что делаю. Но если ты как следует подумаешь – не предсказывала ли я чего-то связанного с этим?

Предсказание.

«Ты станешь мной – нет, тебе придется стать мной».

От мысли о значении этого пророчества меня кинуло в дрожь.

Сестричка Ая ласково притронулась к моим губам.

– Ты тоже будешь жить ради счастья других, как и я. Я хотела, чтобы ты училась у меня.

Я? Я буду делать то же самое, что и она? Отброшу личные желания и чувства ради всего мира?

– Но, но я так не смогу!

Я же не сверхчеловек, как сестричка. Я всего лишь слабая девочка, которая даже в школу нормально не ходит, потому что не может вписаться в коллектив.

– Вопрос «сможешь или не сможешь» не стоит. Это твоя судьба.

– Но п-почему?! Разве недостаточно, если только одна из нас будет этим заниматься?! Не втягивай меня в это! – засопротивлялась я.

Сестричка Ая лишь вздохнула.

– …Я сомневалась, следует мне это сказать или нет, но, похоже, у меня нет выбора.

– Ч-что ты имеешь в виду?..

– «Ты удержала нас с Митисиге-саном вместе. Ты мой ангел», – процитировала она слова мамы.

Эти слова всегда были величайшей моей опорой.

– И ч-что?.. Зачем ты их сейчас сказала?..

– В этих словах звучит любовь. Они прямо противоположны тому, что говорила моя мать. Но так ли это на самом деле? Ведь если взглянуть под другим углом, они означают вот что:

– Т_ы___в_ы_п_о_л_н_и_л_а___с_в_о_е___п_р_е_д_н_а_з_н_а_ч_е_н_и_е,___к_о_г_д_а___р_о_д_и_л_а_с_ь.

Мамины слова всегда были краеугольным камнем моего жизнеощущения. Все мое «я» было построено на этих словах.

Не может же мой краеугольный камень расколоться от одной-единственной фразы.

– …Ах…

И все же.

– У… уааааааа!

Этого удара я не выдержала.

Одного предложения хватило, чтобы разбить то единственное, что поддерживало меня.

Все распалось, как карточный домик, и восстановлено быть уже не могло.

Аах… это случилось слишком уж быстро – должно быть, я давно уже что-то подобное подозревала. Должно быть, я чувствовала, что родителям я безразлична. Должно быть, я чувствовала истинный смысл этих слов «любви».

– У… уу…

Не то чтобы со мной плохо обращались или все запрещали. Нет, не было абсолютно ничего конкретного, на что я могла бы пожаловаться.

Но я не могла отрицать: для мамы и Митисиге-сана мы обе были лишь обузой.

Да –

М_ы___б_ы_л_и___н_е___н_у_ж_н_ы.

Сестричка Ая, обхватив мою голову обеими руками, стала утешать меня.

– Ты особенная, Мария, – произнесла она, обнимая меня мягче, чем обычно. – Ты еще нетронутая, ты чистый лист. У тебя безграничные возможности. Ты так невероятно чиста, что, если бы существовал бог, который выполняет «желания», он появился бы перед тобой, не передо мной. Однако, – добавила она затем, – это означает также, что ты пуста.