Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 6 - [5]

«Я люблю тебя. Я сделала все это, потому что я всегда любила тебя, Дай-тян». Блин, кончай делать из меня идиота. Пытаешься заставить меня пожалеть тебя? Нет, не пытаешься? Ты обвиняешь меня. Именно я заставляю Кири страдать, вот что ты пытаешься мне сказать, ты, кусок дерьма. Я не выдержал и начал бить Рино. Я сам не мог поверить в то, что делал. Бить подругу детства – это казалось чем-то нереальным. Я прибег к насилию, и мое сознание отключилось от реальности. Я чувствовал, что применяю насилие, но казалось, будто это делает кто-то другой. Тот тип, который бил Рино, – это был не я; это был незнакомец, живший во мне и вырвавшийся из-под контроля. «Прости меня, прости меня, прости меня!» Прощения не просят у того, кто тебя бьет, черт тебя подери!

Ничто не решилось.

Ничто не решилось.

Просто не существовало решения.

Без «шкатулки» я был абсолютно бессилен.

Я знаю. Я прекрасно знаю, через какой кошмар пришлось пройти Рино в том отеле. Я знаю чувства Рино ко мне. Я знаю, что у нее много хороших качеств: она веселая, общительная, деликатная, заботливая, ее радует хорошее и огорчает плохое. Я знаю, она вовсе не плохой человек. И все же я не могу ее простить. Я не могу ее простить. Вот почему возник конфликт. Хотя бить ее было абсолютно нельзя, я должен был сделать это. Соответственно, я разломал мой мысленный образ Рино и стер ту его часть, которая вызывала конфликт. Я забыл, что мы с ней дружили с самого раннего детства.

Так я загнал Рино в угол.

Я выкрасил волосы и сделал пирсинг. Я хотел стать другим человеком, не таким, как прежний «Дайя Омине». Если моя общительная натура привела к тому, что случилось с Кири, то я хотел ее уничтожить.

Мне не нужно, чтобы кто-то сообщал мне, что я ничего особенного собой не представляю.

Я не могу стать таким, как Ая Отонаси.

Единственное, что отличает меня от среднестатистического человека, – я смотрю на вещи с более абстрактной позиции.

Вот и хорошо.

…Лучше некуда.

Мне наконец-то удалось заткнуть «тени греха» и вернуть контроль над собой.

– Что с тобой, Омине?

– Т-ты как?

Ая и Янаги обращаются ко мне.

– …Ничего.

…Черт, почему вообще я нервничаю?

У меня, конечно, есть слабости, но все равно незачем предаваться пессимизму.

Если я не могу полностью обуздать свои чувства, надо всего лишь подавить их и не обращать на них внимания. Не обязательно встречать их лоб в лоб, как это делает Ая. Я всегда знал, как обойти свои эмоции, и благодаря этому я способен мыслить рационально. Это сильное оружие. Я должен гордиться своими качествами.

Взяв себя в руки, я вслух заявляю:

– Ая. Возвращаясь к твоему предложению: я согласен, мы должны воспользоваться «Ущербным блаженством», чтобы победить Кадзу. У тебя уже есть конкретный план?

– Нет, пока нет. Мне ведь только что пришла в голову эта идея.

Я так и думал. Ая Отонаси на удивление беспомощна, когда дело доходит до хитроумных интриг. Ее железные принципы влияют на ее же способность проводить окольные атаки. Да, даже у Аи есть слабые стороны; зачем тогда утруждаться, сравнивая мою силу с ее?

– Могу ли я попросить тебя поделиться своими мыслями, Омине?

– Я вполне убежден, что твоя потеря памяти окажется действенным средством. Но все это бессмысленно, если мы не дадим ему знать об этом, верно?

– Он узнает достаточно быстро, даже если и не дадим.

– Для тебя, может, и достаточно быстро, но у меня времени в обрез. Я должен вмазать ему твоей потерей памяти прямо в лоб.

– Мм, разумно. Это значит –

– Вот именно. Мы должны использовать «Ущербное блаженство» у него на глазах.

– Пролезть в эту «шкатулку» возможно, но выбраться отсюда – нет. Я здесь, следовательно, нам придется –

– Позвать его в «Кинотеатр гибели желаний», – заканчиваю я ее мысль.

Это обязательное требование, чтобы сломить его волю.

– Но как мы это сделаем? Противнику гораздо выгоднее спрятаться где-нибудь и ждать, пока твоя «шкатулка» не развалится. Хосино надо всего лишь переждать ближайшую пару часов. Не думаю, что он рискнет сюда явиться.

– Это не должно стать проблемой, если мы воспользуемся моей «Тенью греха и возмездием».

– Кстати, а на ком ты собираешься использовать «Ущербное блаженство», Омине?

– Зависит от того, как будет действовать Кадзу, но прямо сейчас нас здесь всего трое. Что оставляет лишь одного реального кандидата, – и я перевожу взгляд на Янаги.

– Э?

– Отличная новость, правда, Янаги? Тебе только что досталась новая роль, и ты снова чего-то стОишь!

– Э? А? Ах… – бормочет она и, по мере того как до нее доходит, к чему я клоню, постепенно бледнеет.

Ая становится между мной и Янаги и закрывает ее от меня.

– …Прости, но я совершенно не намерена использовать свое «Ущербное блаженство» на ком-либо, кто сам не просит о помощи. Даже если это потребуется, чтобы победить Хосино.

Понятно. Даже когда она решилась, ее правила остаются все теми же – она не ставит достижение результата выше, чем ненасилие над другими.

…Нет, в каком-то смысле это ожидаемо. Если бы она вела себя как-то иначе, это противоречило бы ее собственной цели, делать других счастливыми.

– Ладно. Придется, значит, подыскать кого-нибудь еще.

Мгновенно поняв, что она не уступит, я говорю какие-то пустые слова, просто чтобы пригладить ситуацию пока что.