Пустая шкатулка и нулевая Мария. Том 6 - [14]

– В норме ты спасаешь человека безо всяких дополнительных условий, если только можешь. Потому что в норме ты считаешь, что это слабый человек, который нуждается в твоей помощи и заслуживает ее.

Некоторые могут задать тот же вопрос, что и Коконе, без какой-то задней мысли.

Однако если бы Коконе спросила просто так, Харуаки не стал бы это упоминать. Он заметил что-то аномальное.

– Но Кири не подумала просто, что кому-то нужна помощь. Она сразу же забеспокоилась – вдруг это ловушка, которую кто-то устроил, чтобы причинить ей боль. Кири даже не может спасти утопающего, пока не выяснит, враг он или нет. Можешь вообразить, с какой опаской она относится к миру. И это связывает ей руки, даже если потом, когда человек умрет у нее на глазах, она будет сожалеть точно так же, как и мы.

Почему вообще он задал ей этот вопрос?

Может, он предчувствовал в какой-то степени, что она так ответит? Может, он что-то понял насчет Коконе и этим вопросом хотел убедиться, что понял правильно?

– Из-за тех издевательств Кири считает всех врагами по умолчанию. И это не дает ей принимать правильные решения. Она тонет в плохих эмоциях, она ненавидит свою судьбу, ненавидит все и всех, кто сделал ее такой, какая она сейчас есть. Коконе не может сбежать и поэтому не может сделать то, что хочет, что должна сделать. Для меня… – Харуаки замолкает на секунду, потом продолжает: – Для меня это значит, что она сломана.

Услышав эти слова, я понимаю: он по-прежнему влюблен в Коконе.

В конце концов, Харуаки гораздо лучше меня понимает обволакивающую ее черноту, хотя я услышал всю историю непосредственно от Коконе. Просто не мог он так глубоко во всем разобраться, если бы искренне не заботился о ней.

С оттенком безнадежности в голосе Харуаки продолжает:

– Пока Кири не начнет думать в первую очередь о себе, она не изменится.

Уверен, Харуаки надеется, что все изменится, в первую очередь ради нее. Не потому что он хочет встречаться с Коконе – нет, он хочет, чтобы вернулись ее прежние отношения с Дайей. Он желает, чтобы она была счастлива с тем, кого она любит и кто любит ее.

Когда я прихожу к этому выводу, меня посещает новая мысль.

…Ставить собственное счастье на первый план.

Харуаки сказал, что она должна научиться этому.

Но сам-то он так может?

Есть ли решение?

Какие вообще отношения должны быть между этими тремя?

Если бы только они смогли вернуть время, это было бы великолепно.

Но даже с помощью «шкатулки», исполняющей любое «желание», это невозможно.

Что им нужно, так это построить новые, идеальные… ну, хотя бы просто стабильные отношения.

Но я все равно не вижу решения, и они, уверен, тоже.

Я не вижу цели, к которой мы могли бы стремиться, а значит, и трудиться не над чем.

Я твердо знаю одно: пока «Тень греха и возмездие» Дайи существует, идти вперед они не смогут.

Да, и это вовсе не оправдание. Я больше не пытаюсь обманывать самого себя.

Я действую только ради Марии – не ради моих друзей Дайи, Коконе и Харуаки. Я не намереваюсь раздавить «Тень греха и возмездие» ради них; я сделаю это только для того, чтобы спасти Марию.

Их спасти – не в моих силах. Я могу лишь молиться, чтобы мои усилия привели к счастью и их.

Но за этот результат я действительно молюсь всем сердцем.

Я молюсь, веря, что мои молитвы позволят найти новое решение.

– Надеюсь, тебя это устроит, Харуаки…

– …Мм?

Похоже, он нечаянно услышал мой шепот.

– Не, ничего.

Я перестроил свои мысли.

Я спокоен.

Я должен сосредоточиться на том, что я действительно могу сделать.

То есть – раздавить искаженное «желание» Дайи.

Да – я ведь существо, которое растаптывает «желания» других.

– Харуаки, что будем делать дальше? – спрашиваю я, расставив приоритеты.

– Хм… думаю, самый безопасный вариант – ждать, пока кончит работать «Кинотеатр гибели желаний».

– Видимо, да.

Но нам обоим недостает уверенности. Мы более чем убеждены, что Дайя от нас и ждет, что мы затаимся. А значит, он наверняка пойдет в атаку, чтобы своим природным интеллектом и своей «шкатулкой» раздавить «Кинотеатр гибели желаний».

Его поджимает время, так что он может пойти на крайние меры. Он попытается найти меня с помощью «Тени греха и возмездия». Он подключит тысячу [рабов], которых уже использовал, чтобы найти нас с Марией.

Когда на тебя охотится тысяча человек – это страшно. У меня было такое чувство, будто на меня весь мир ополчился.

Но его следующий [приказ] будет менее безобидным, чем просто «напугать». В худшем случае он может [приказать] им убить меня, раз уж он верит, что я «владелец». Он может попробовать меня убить. Он может использовать тысячу своих [рабов] для прямой атаки.

Ничего удивительного, что меня всего трясет.

Говорят – если крысу загнать в угол, она будет кусаться; но Дайя – далеко не крыса. Я, может, и загнал его в угол, но он лев. Одна маленькая ошибка – и он в последний момент перевернет все с ног на голову и раздавит меня своими железными челюстями.

– Что же нам делать…

– Хм… нет, по-моему, спрятаться – наш единственный вариант. Он ведь не сможет напасть, если не найдет тебя, так? – говорит Харуаки. И он прав. – В смысле, если кто-то прячется, его почти нереально найти за два часа, даже если тысяча человек будет искать. Им и Интернет не сильно поможет за такое короткое время… И если мы спрячемся, то спрячемся вместе с Кири, да? Мы не знаем, когда Дайян начнет подозревать, что она и есть «владелец». …Ооо! Я просто болтал, но вообще-то это классная идея! Думаю, все будет тип-топ, если мы спрячемся там, где сейчас она!