Пустая шкатулка и нулевая Мария 1 - [19]

– Угг!.. Я потратила такую чертову прорву времени, и что я в результате получила. Никогда не ненавидела собственную беспомощность сильнее, чем сейчас!..

Она бормочет себе под нос с горечью в голосе.

– …Ладно, двинемся дальше. Раз я не смогла добраться до «шкатулки» здесь, придется искать следующую.

Глаза Аи Отонаси больше не видят меня. Да нет – эти глаза не видели меня с самого начала.

С начала и до конца Ая Отонаси смотрела лишь на «шкатулку» во мне.

Это все тоже «отменится»? Нет. Если «шкатулка» под названием «Комната отмены» внутри меня, она разобьется с моей смертью. Как моя плоть разбита грузовиком, так и «шкатулка» тоже уже разбита.

Повторов больше не будет.

Ааа, какая ирония. Если смерть – единственный способ прекратить «Комнату отмены», то это единственное, что было предрешено с самого начала. Все пустое. Этот мир, вне всяких сомнений – продолжится лишь после моей смерти.

Зато теперь наше сражение подошло к концу.

Это была игра в одни ворота, без сюрпризов, но здесь и теперь она подошла к концу.

Да…   и   в   э т о м   т ы   у в е р е н а.   П р а в и л ь н о,   О т о н а с и - с а н?

Ты опечалена. Я это чувствую всей душой, Отонаси-сан!

Думаю, это из-за того, что ты обо мне толком не думала все это время. Иначе не было бы такого недопонимания.

Из-за этого и длилось то бессмысленное время.

Послушай, Отонаси-сан. Все было бы совсем просто, если бы ты только подумала. Совершенно невозможно, чтобы такой невыдающийся человек, как я, мог оказаться «Главгероем».

Я хочу сказать ей, но уже не могу. Я даже губами не могу двинуть.

Мое сознание уплывает. Я умираю.

И – ничего не заканчивается.

Интерлюдия

Я в том месте, которое не могу вспомнить наяву.

Я взял у него «шкатулку».

– Пожалуйста, можешь расслабиться! Обычно такие вещи несут с собой риск, но здесь никакого риска. Ты не лишишься чего-то важного для себя, никто не высосет твою душу. Знаешь, все отрицательные черты этого инструмента – не какие-то его собственные характеристики, они проистекают из природы того человека, который его применяет. Если ты используешь его правильно, твое желание воплотится в жизнь.

Е с л и   т ы   и с п о л ь з у е ш ь   е г о   п р а в и л ь н о…

Но так ли просто это сделать? Я не знаю. Я не знаю, но даже если такой риск существует, условия все равно потрясающие. Все равно что гарантированный выигрыш в лотерею. Конечно, большие деньги могут разрушить человеку жизнь. Но обычно о таком риске никто не думает, верно?

Так что скажите мне, какой вообще человек не принял бы «шкатулку».

– …Что это значит?

Потому что нашелся один, кто протягивает ее обратно.

– Ты сдерживаешь себя? Не веришь моим словам? Или – может, ты меня боишься?

Верно и то, и другое, и третье, конечно.

Но главная моя причина не в этом. Мне такая штука просто-напросто не нужна.

Понимаете, мое желание – чтобы моя повседневная жизнь шла своим чередом. И это у меня уже есть, мне не нужно использовать «шкатулку».

Это как человеку, имеющему триллион иен, не нужно стремиться заполучить еще миллион. Разумеется, я сознаю ценность этой «шкатулки». И тем не менее мне просто нет нужды принимать такую вещицу у таинственного незнакомца.

Точно. Я действительно отказался от «шкатулки».

А значит –

Даже если бы я правда желал всех этих повторов ради сохранения моей повседневной жизни, я никак не мог бы быть виновником.

27753-й раз (2)

Шкряб, шкряб, шкряб, шкряб…

Что это за звук, интересно? Совсем тихий звук, мне пришлось напрячь уши, чтобы услышать. Но подслушивать нельзя, этот звук исходит изнутри меня.

Шкряб, шкряб, шкряб, шкряб…

Что-то скребется, тихо-тихо. Где? …Ну, звук идет изнутри меня, стало быть, это обдираются мои внутренности.

Шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб…

Хотя звук очень тихий, но мне он кажется невероятно громким, так что я машинально закрываю уши руками. Но от этого звук слышится только лучше. Аа, ну конечно же. Разумеется, звук, идущий изнутри меня, я слышу лучше, когда блокируются звуки извне. Стало быть, я даже уши закрыть не могу. Меня натирают, как на терке, и я никогда не смогу убежать от этого звука.

И это больно. Вполне логично: когда тебя натирают на терке, это больно. Должно быть, так себя чувствуешь, когда сердце превращается в морского ежа. Непрерывная пульсирующая боль. Может, это чувство вины? А мне-то казалось, что это первое чувство, которое у меня исчезло. Должно быть, оно более живучее.

Шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб, шкряб…

Меня истирают.

Мое сердце.

Мою душу.

Аа, если так продолжится, мои внутренности станут бесформенными, превратятся в множество мелких кусочков, как дерево превращается в опилки. Ммм, нет. Уже – слишком поздно. Мое тело уже превратилось в мелкие опилочки.

20000 повторов прошло, и я – больше не я. И я это знаю. Скука оказалась невыносимой, и мое сердце умерло. Я даже не могу теперь нормально общаться с другими.

Этот мир отвергает меня.

Ну разумеется. Я изначально не принадлежу к этому месту. Я врываюсь сюда насильно. Комната, принадлежащая всем остальным, отвергает меня.