Пусть ярость благородная - [28]

— Посмотрим, посмотрим, Сергей Сергеевич. Вы лучше скажите, что вы с господином Одинцовым дальше делать собираетесь?

— Степан Осипович, детально об этом надо говорить с самим Павлом Павловичем, но в общих чертах план таков. Базироваться на островах Эллиот — это раз. Зарегистрироваться вспомогательными крейсерами — это два. Прервать судоходство на японских морских коммуникациях — это три. Помочь вам внести в существующие корабли кое-какие мелкие усовершенствования — это четыре. Это, так сказать, по моей, военно-морской части. По линии майора Новикова можно было бы попробовать передать опыт двадцатого века частям сухопутной армии, чем он, кстати, сейчас вполне активно занимается с полковником Агапеевым. Сейчас пока теоретически, а вот вечером будет практический показ скоротечной десантной операции в стиле конца двадцатого века… Нет, вру, Степан Осипович — при крупных десантах они у нас прямо на плавающих боевых машинах десантировались, как вспомню — аж мороз по коже… Ну, тогда пусть пока будет малый оперативный десант, все равно кое-что прояснит. Но самый главный вопрос — на господах Одинцове и Иванове. Именно капитану первого ранга Иванову ехать в Санкт-Петербург и прорываться в высшие эшелоны власти, но об этом лучше разговаривать с самим Павлом Павловичем. Если хотите, я попробую вызвать его в рубку.

— Хорошо, Сергей Сергеевич, вызывайте, — услышал я и, закрыв трубку рукой, шепнул стоящему рядом вахтенному лейтенанту: — Пошли кого-нибудь за Одинцовым, скажи — «Макаров на связи, хочет говорить».

А Макаров тем временем, на минуту замявшись, продолжил:

— Что-то я, Сергей Сергеевич, никак не пойму, кто из вас там командир? У меня как бы в глазах двоится — то получается, что вы, а то, что господин Одинцов…

Я вздохнул.

— Все очень просто, Степан Осипович — из всех политических приемов я знаю только «апоплексический удар табакеркой», коим побороли не то Павла Первого, не то Петра Третьего. А сии приемы в двадцатом веке нанесут куда больше вреда, чем пользы. А вот общение с Павлом Павловичем явно пойдет высочайшей фамилии на пользу, тем более что она не исчерпывается государем-императором или, к примеру, генерал-адмиралом. Но подробнее об этом с самим Павлом Павловичем. В то же время он очень мало понимает в военно-морском деле, и пока все идет хорошо, он ни в коей мере не будет вмешиваться в мои распоряжения. ТАМ, в две тысячи семнадцатом, положение было примерно таким же. Команда Тимохина под руководством Одинцова, осуществляла эксперимент, корабли моей группы и рота морской пехоты были им приданы как транспортные средства и для охраны-обороны. Видите ли, когда существует полное согласие в поставленных целях, то иногда и не важно, кто из нас главный. Я, например, над этим вопросом по большей части даже и не задумываюсь. О, кстати, вот и Павел Павлович идет.

Одинцов взял у меня трубку и произнес:

— Добрый день, Степан Осипович, я вас внимательно слушаю?

— Павел Павлович, — ответил Макаров, — меня смущают слова Сергея Сергеевича, о неких ваших политических планах, при этом он наотрез отказался разговаривать об этом без вас. Можно об этом немного поподробнее?

— Степан Осипович, — ответил Одинцов, — мои политические убеждения просты и ясны, и я совершенно не собираюсь их скрывать, более того, они и есть моя работа. Изложить?

— Будьте любезны, Павел Павлович, — с любопытством в голосе произнес Макаров.

— Ну, значит так, Степан Осипович, — начал Одинцов, — во-первых — анализ всей истории России — как той, что известна нам обоим (то есть до начала двадцатого века), так и той, что в нашей истории протекала после этого момента — говорит о том, что наибольших успехов Россия добивалась при сильном правителе с неограниченными полномочиями, который бы ставил стране задачи на десятилетия и на века. Да что там говорить про успехи — при отсутствии этого простого фактора Россию постигали великие потрясения. Так что абсолютная монархия есть наиболее подходящая для нас форма правления. А то, что государи не всегда соответствуют занимаемой должности — это вопрос особый, ибо обе остальные формы правления в виде различных форм коллегиального управления аристократии, или представительной демократии, ставили страну на грань гибели и обычно назывались Смутой, с большой буквы. Так что менять форму правления или свергать династию у меня никакого желания нет, ибо это как раз и вызовет тот Хаос, которого мы собираемся избежать. По счастью, в самой сердцевине династии существуют точка опоры — это вдовствующая императрица Мария Федоровна. Сейчас она мало вмешивается в политику, но это только из-за недостаточного понимания того, куда все катится. Если ее просветить о мрачных перспективах нынешнего правления, то она сама приложит все силы к исправлению ситуации. А ведь это умная и волевая женщина, которая может собрать в своих руках значительную власть. Но, Степан Осипович, подробности чуть позже, и уж точно не по радио. Вот все, что касается вопроса власти в России. Есть еще два кита — внешняя политика и экономика… Продолжать?

— Да-с, Павел Павлович, ошарашили вы меня… — протянул Макаров. — Значит, вы не разделяете воззрений наших либеральных мыслителей? Всяких радений о благе народном?