Пусть ярость благородная - [17]

— Хорошо, Сергей Сергеевич, — кивнул адмирал Макаров, — продолжайте.

— Для начала, Степан Осипович, должен поставить вас в известность, что через некоторое время к внешнему рейду Порт-Артура должны подойти небоевые корабли моей группы — Большой Десантный Корабль «Николай Вилков» и Большой Морской Танкер снабжения «Борис Бутома», а также суда различной национальной принадлежности, арестованные за перевозку военной контрабанды в пользу Японской Империи. Я надеюсь, призовой суд будет к ним справедлив. Вот список, Степан Осипович. — Карпенко протянул Макарову лист бумаги с крупно отпечатанным текстом.

Адмирал вгляделся в текст и брови его поползли вверх.

— Господа… Господин Карпенко, оказывается, не просто грамотный и хладнокровный командир, но знатный флибустьер. Его группа задержала аж шесть торговых кораблей с безусловно военными грузами. Особое ему спасибо от флота за британский пароход «Маргарита».

— А что там за груз, Степан Осипович? — поинтересовался Рейценштейн.

Адмирал Макаров молча показал каперангу листок, ногтем отчеркнув одну строчку. Рейценштейн так же молча кивнул.

— По этому вопросу все? — Макаров отдал листок Дукельскому, — лейтенант, ступайте. По прибытии на «Аскольд» выйдете на связь с Николаем Оттовичем и передадите ему мое распоряжение обеспечить встречу и сопровождение каравана… Что-нибудь еще?

— Ваше превосходительство, разрешите представиться — командир роты морской пехоты, майор Новиков Александр Владимирович. В связи с передачей задержанных за контрабанду судов в вашу юрисдикцию есть просьба — как можно скорее сменить моих людей в караулах. У меня рота уже неделю размазана на десять объектов, люди вымотались до предела.

— Степан Осипович, — добавил Карпенко, — основную причину того, что замену караулов нужно произвести немедленно, мы изложим вам чуть позже.

— Хорошо, господа! — Макаров снова повернулся к Дукельскому. — Лейтенант, обеспечьте передачу на «Цесаревич», «Ретвизан», «Палладу» моего распоряжения в течение часа выделить по две караульные команды из тридцати матросов и одного офицера. Данным караульным командам принять под охрану суда, указанные в переданном вам списке арестованных за военную контрабанду. До заседания призового суда отконвоировать арестованные суда на якорную стоянку в Западном бассейне. Сход членов их команд и пассажиров до выяснения их статуса в суде запрещен. Об исполнении доложите мне лично.

— Одну минуту, господа… — Карпенко снял трубку телефона. — Вахтенный? Лейтенант, немедленно зайдите ко мне в каюту.

Секунд через тридцать в каюту вошел давешний лейтенант с повязкой вахтенного.

— Вызывали, товарищ капитан первого ранга?

— Товарищ лейтенант, — Карпенко игнорировал недоуменные взгляды Макарова и его офицеров, — проводите лейтенанта Дукельского до трапа, чтобы он не заблудился. Все ясно? Можете идти.

Когда Дукельский вышел, Карпенко продолжил:

— Господа, теперь, когда одна насущная проблема решена, позвольте вам представить командира эсминца «Быстрый» капитана первого ранга Иванова Михаила Владимировича. О причинах, заставивших меня назвать эскадренным миноносцем фактически крейсер первого ранга, я скажу чуть позже, до этого момента осталось совсем немного. А пока должен представить вам последнего, или даже в какой-то степени первого, члена командного состава группы, политического руководителя нашей экспедиции Одинцова Павла Павловича. А теперь буду с вами предельно откровенен. Чтобы рассеять у вас все старые вопросы, а заодно вызвать миллион новых, должен вам сообщить, что корабль, на котором вы находитесь, был, или будет, построен восемьдесят пять лет тому вперед. Если вас не убедило сегодняшнее, с позволения сказать, сражение, то прошу…

Карпенко нажал клавишу стоящего на столе ноутбука и, то, что офицеры считали репродукцией картины Айвазовского в массивной раме темного стекла, вдруг изменило картинку. Теперь там было движущееся изображение якорной стоянки в бухте Золотой Рог. На якорях стояли такие же корабли, как и тот, в котором они находились. Донесся крик чаек и плеск волн. Все цветное, яркое, донельзя реалистичное… Это было похоже на чудо, на колдовство, и гости едва смогли сдержать удивленное «Ах!»; и лишь приглушенный вздох пронесся по каюте.

— Господа, — продолжил Карпенко, — этот фильм снят во Владивостоке, в нашей базе в бухте Золотой Рог, в августе две тысячи семнадцатого года, перед нашим выходом в последний поход. Вот вы, Николай Карлович, — обратился он к Рейценштейну, — совсем недавно из Владивостока. Узнаете место?

— Так, так… — встряхнувшись, Рейценштейн подошел к экрану, — Степан Осипович, так точно… Это якорная стоянка напротив морзавода. Сейчас ровно на этом месте стоят «Богатырь», «Россия», «Громобой» и «Рюрик». Вот, смотрите, город видно. Таких домин сейчас и в Питере с Москвой не строят, а тут весь город такой. Не берусь сказать про сто лет, но…

— Да, Сергей Сергеевич… — адмирал снял фуражку и вытер лоб платком, — убили вы меня наповал. Но то, что сразу честно все сказали, это хорошо, за это спасибо… И за Того, мерзавца, тоже спасибо, этим вы не только меня порадовали сегодня… Но, Сергей Сергеевич, действительно вопросов миллион, не знаю с какого и начать…