Пусть только влюбится! - [14]

Мэгги хихикнула.

– Почему вы смеетесь?

– Я представила, как рыцари бредут в спортзал.

Ричард улыбнулся. Она совсем не похожа на женщин, с которыми он обычно встречался. Они изо всех сил старались произвести на него впечатление, тогда как Мэгги, казалось, говорила: «Я такая, какая есть, а вы уж решайте, хорошо это или плохо». И он определенно считал, что это хорошо – во всяком случае, на шесть недель, которые он проведет в Нью-Йорке.

– Для человека, не интересующегося Средневековьем, вы знаете довольно много.

– Я бы так не сказала. Просто я много читаю. Пожалуй, больше всего мне нравится период Регентства в Англии. Когда была подростком, книги Джорджетты Хейер произвели на меня большое впечатление.

Ричард нахмурился, тщетно напрягая память. У него возникло неприятное чувство, что он не способен поддерживать подобный разговор. Внезапно он понял, что последние десять лет его интересы ограничивались бизнесом и тем, что имело к нему отношение, – мировой политикой и экономикой. Общение с женщинами не расширило его горизонты, потому что разговоры велись о пустяках. Он встречался с ними не ради их образованности или ума, как и они впрочем. Им нужны были его деньги, а ему…

– Почему бы теперь нам не посмотреть выставку бриллиантов? – предложил Ричард, пытаясь избавиться от неприятных мыслей.

– Если вы уверены, что здесь вас больше ничего не интересует. До закрытия музея еще много времени.

Как ему хочется провести время, он хорошо знает, подумал Ричард. В постели. С Мэгги. Метрополитен оказался гораздо интереснее, чем он ожидал, но разве можно сравнить его с занятием любовью? Но еще слишком рано. Сначала ему нужно убедить Мэгги, что он не монстр, как думают в офисе. Когда она почувствует себя непринужденно, он сделает решительный шаг. У него шесть недель, напомнил себе Ричард. Времени более чем достаточно, чтобы пресытиться сексом с Мэгги.

Ричард сверился с планом музея.

– Выставка бриллиантов – на втором этаже.

– Драгоценные камни имеют особое очарование, – произнесла Мэгги, когда они вошли в зал, и умолкла, восхищенно глядя на пышно украшенную обложку Библии, принадлежавшей Екатерине Великой. – Смотрите, они даже не похожи на бриллианты. – Она прочитала табличку. – Оказывается, в то время не умели гранить алмазы.

– Удивительно, что их использовали для украшения. Камни не очень привлекательны, хотя рубины и изумруды бросаются в глаза.

– Да, пожалуй, – согласилась Мэгги. – Мне нравятся цветные камни.

– Тогда взгляните на эти бриллианты. – Ричард указал на следующую витрину. – Любые цвета. Есть даже черный.

Мэгги склонилась над стеклом.

– Мне он кажется серым, но розовый действительно хорош.

– Да, – согласился Ричард, представив, как крупный камень будет выглядеть в кольце. Теплый розовый цвет подчеркнет молочную белизну ее тонких пальцев.

Он последовал за Мэгги к следующей витрине.

– Фридрих Великий использовал бриллианты вместо пуговиц! – воскликнула она.

– Держу пари, что он был толстым коротышкой.

Мэгги улыбнулась.

– Кажется, большинство из них успевают растолстеть, прежде чем к их именам добавится слово «великий». Взгляните-ка на это! – внезапно сказала она.

Ричард проследил за ее взглядом. Кольца с таким большим бриллиантом ему еще не приходилось видеть.

– Ричард Бертон подарил его Элизабет Тейлор.

– Вот это был роман! – негромко воскликнула Мэгги.

– Кажется, он закончился разводом?

– Да. Кажется, даже дважды, но я не уверена. Однако они напрасно поженились.

– Почему, если они любили друг друга? – Ричарду было интересно, что она думает о любви и браке. Большинство женщин проводит четкую линию между ними. Любовь там, где ты ее находишь, но в брак нужно вступать, только если в нем есть деньги.

– Они явно не подходили друг другу. Что касается любви, то я не вполне сознаю, что это. – Мэгги невольно охватила взглядом рослую фигуру Ричарда, и по ней пробежала дрожь. Зато я хорошо знаю, что такое вожделение, печально подумала она. Оно возникает у нее при каждом взгляде на Ричарда. Ей хочется слиться с ним и заняться страстной любовью. Хочется проводить с ним все дни, исследуя собственную чувственность. Тот факт, что в этом красивом теле бьется безжалостное сердце, ничуть не влияет на ощущения, которые оно вызывает в ней. И как это характеризует ее? – мелькнула у нее тревожная мысль.

– Вы что, никогда не любили? – недоверчиво спросил Ричард. Его женщины без конца влюблялись и разочаровывались. Черт, девяносто девять процентов из них клялись ему в любви!

– Нет, но несколько раз я влюблялась.

Ричард почувствовал необъяснимую вспышку ревности. Почему-то ему не хотелось думать, что Мэгги может влюбиться в какого-нибудь мужчину. Кроме него, разумеется. Он бы не стал возражать. В самом деле, в этой мысли есть что-то очень привлекательное!

– Вы знаете, чем отличается любовь от влюбленности? – не выдержал Ричард, поняв, что Мэгги не собирается развивать свою мысль.

– Ну, как бы ни называли любовь, я думаю, что она должна включать принятие человека целиком – со всеми его положительными и отрицательными качествами. Когда же вы влюблены, вы не видите ничего, кроме физической привлекательности. Как только она исчезает, ничего не остается, и тогда отношениям приходит конец.