Пусть проигравший плачет - [13]

— Хотелось бы знать, — с горечью сознался Локар. — У меня нет никаких возможностей расследовать это. Вы представляете себе, как мы с вашей матерью явимся под руку в комиссариат полиции и заявим: «Того, кто причинил нам ущерб, зовут Макс де Руйе».

«Ах, так! — скажет мне полицейский. — И почему же он ищет с вами ссоры?»

— Потому что мы являемся главарями банды в квартале Центрального рынка…? Ну, и чего мы сможем так добиться? Он уверен в своей безнаказанности, этот Макс, и мадам Леонтина, как и я, оба мы сейчас в полном тумане.

— Как бы не так! — заметила Изабелла. — Ну, ладно! Я, по крайней мере, знаю, что вам нужно. Вам нужен технический консультант. Вам нужен продувной жуликоватый парень, который хорошо разбирается в таких делах. Вам нужен Гедеон Шабернак.

В своем кресле в стиле Людовика XVI Леонтина неожиданно подпрыгнула так, словно обнаружила под своим сидением острую булавку.

— Твой жених? — воскликнула она. — Но я надеюсь, ты не сошла с ума, моя дорогая. Ты же не намерена рассказать ему о всех наших делах?

— А почему бы и нет? — совершенно спокойно спросила девушка.

— Но как ты не понимаешь… Такая семья, как его… Это же приведет к разрыву!

Изабелла стукнула крепко сжатым маленьким кулачком по столу и топнула ногой.

— Ну ладно! С этим я разберусь сама. Разве Гедеон любит меня из-за того, что делал папа, или из-за меня самой? Разве он завтра откажется от денег, составляющих мое приданое? Если он это сделает, то я сама первая разорву помолвку.

Неужели ты думаешь, что то, что ты мне рассказала сегодня, я буду хранить только для себя? Прятать это от человека, который значит для меня больше всего в жизни, как какой-то постыдный секрет? Никогда. Гедеон и я составляем одно целое, как два пальца одной руки.

Затем, несколько смягчившись, она призвала в свидетели Фернана Локара, немного изумленного столь резким высказыванием.

— Послушайте, месье Локар, объясните ей. Пусть у Гедеона Шабернака, моего жениха, немного смешное имя. Его отец — инженер, гениальный исследователь, но совершеннейший чудак, если вы понимаете, что я имею в виду. Он адвентист седьмого дня и решил дать своему сыну имя пятого судьи Израилева, который освободил евреев от ига медианитов и у которого было семьдесят сыновей. Это было в тринадцатом веке до Рождества Христова. Его называют также йороваалом, врагом Ваала, так как он разрушил алтарь, посвященный этому языческому богу.

— Черт возьми! — воскликнул ошеломленный Фернан.

— Как я вам уже говорила, Гедеону скоро тридцать. Сначала он защитил докторскую степень по праву, а затем по экономике. Таким образом, он и юрист, и экономист. Он работает адвокатом в фирме месье Варикура в одной из самых знаменитых частных контор Парижа. Он унаследовал интеллект своего отца. Ему нет равных в поиске решения самых запутанных проблем. Более того, в своей адвокатской конторе он располагает такими средствами для расследования, которых у вас нет. Что вы думаете об этом, месье Фернан?

Локар почесал свои редкие волосы и взглянул украдкой в сторону Леонтины Пеллер. Изабелла продолжала настаивать:

— Вы оба поймите меня. Вы столкнулись с новой проблемой, которая ускользает от вас, так как она выходит далеко за пределы Центрального рынка. То, что вам нужно, — это человек, который сможет посмотреть на эту проблему новыми глазами, непредвзято, который сможет вписать ее в перспективы Европы, так как именно с этой стороны атаковал вас Макс де Руйе. И я уверена, что Гедеон именно такой человек.

— Честное слово, — воскликнул Локар, подчиняясь настойчивому взгляду молодой девушки, — в ваших словах есть резон, Изабелла.

Она повернулась к матери. Леонтина готова была отказаться от своих возражений.

— Пусть будет так, — сказала она. — Введи его в курс дела, но… но строго по секрету, я надеюсь, что это понятно и без слов.

Изабелла бросилась на шею матери.

— Не беспокойся, моя милая мама, — сказала она, обнимая и целуя ее. — Я обедаю с ним сегодня вечером. Скоро ты сможешь оставить свои заботы о наследстве отца. Клянусь тебе, что этот Макс де Руйе еще пожалеет…

Глава третья

Три часа утра… Только чуть распогодилось. Мелкая, холодная изморось окутывала Ранжис, образуя неясные ореолы вокруг неоновых реклам кафе на главной улице.

Мрачный силуэт десятиэтажного административного здания доминировал над океаном теней, отбрасываемых пунктирными линиями мертвенно-бледных флюоресцентных уличных фонарей.

Жизнь концентрировалась вокруг открытых павильонов, словно для того, чтобы лучше бороться с пронизывающим влажным холодом. Покинув стоянки, большие и малые грузовики выстроились в длинные очереди вдоль автострад, пересекающих огромные пустые пространства, заваленные строительным мусором, и строительные площадки. В Ранжис еще оставались некоторые незаконченные строения. «Национальный рынок» еще был немного великоват для своих оборотов.

Напротив, в павильоне ЕЗ сделки шли полным ходом. Гедеон Шабернак оставил свой «мустанг» на автостоянке возле улицы Труа-Марше. Идя следом за Изабеллой, он миновал податливую пластмассовую дверь и широко раскрыл глаза. Как и все парижане, он прекрасно знал Центральный рынок, но в Ранжис попал первый раз. Вместо привычного полумрака он оказался в просторном прямоугольном сооружении, залитом ослепительным светом, где нагромождения апельсинов из Испании, томатов, сладкого перца из Марокко, калифорнийских яблок, бананов из Гвинеи, авокадо из Израиля, ананасов с Мартиники создавали роскошный натюрморт, переливавшийся всеми цветами радуги.