Пусть об этом знают все - [38]

Алены в комнате уже не было. Когда она успела сбежать, он даже не слышал.

Первым делом Денис набрал ее номер, но абонент оказался недоступен. Не то чтобы он сильно встревожился, но стало как-то не по себе. От общежития до ее дома, конечно, расстояние небольшое, но мало ли? Чуть позже Серый сообщил, что она заглядывала к нему ни свет ни заря, забрала туфли, сумку и скрылась.

Глава 12

Утро понедельника оказалось насыщенным и незабываемым.

Еще на перроне, ожидая электричку, Максим понял, что порядком сглупил, когда решил поваляться в кровати лишние полчаса, вместо того чтобы ехать в город на самой первой маршрутке. Он и подошел-то к вокзалу – народ уже толпился. А за пять минут до прибытия набежала новая волна. Люди ехали на работу. И лица у всех были кислые, тоскливые, невыспавшиеся. Взглянешь – зубы сводит. Ну а когда примчалась электричка, уже битком набитая, когда весь этот люд валом рванул в разъехавшиеся двери, каким-то чудом вместившись в переполненное нутро, Максим подумал, что вот так, наверное, и развивается клаустрофобия. И вообще, хотел развернуться и уйти немедленно, но его уже внесло потоком в тамбур.

Вспомнился ненароком Сатклифф: «Нельзя впихнуть столько народа в такое маленькое пространство, чтобы они не начали друг друга жрать. Это невозможно». Оказывается, возможно…

Нет, надо было ехать в город на маршрутке. Но кто ж знал?

Впрочем, имелся и положительный момент. Можно было по дороге дремать стоя, даже держаться ни за что не нужно. Тут тебя, накрепко зажатого со всех сторон, даже не покачивало.

А по прибытии его все тем же потоком вынесло наружу, правда, при этом тычки локтями получил во все места, еще и чуть без куртки не остался. А там, между прочим, документы.

Оказавшись наконец на улице, он, встрепанный и измочаленный, ошалело оглянулся на толпу, но его одного, похоже, шокировал этот беспредел. Остальные с пресными и обыденными лицами просто спешили на остановку автобуса.

Не счесть, сколько раз Максим за свою жизнь ездил из города в поселок деда и обратно, но прежде его возил отцовский водитель, быстро и с комфортом. Селедкой в бочке добирался он впервые. И, видимо, придется привыкать. Отец очень жестко выразился по поводу его возвращения. Сюрприз ему не понравился. Орал так, что люстра в гостиной колыхалась. Из дома выпер в тот же день. Ну и открыто дал понять, что даже ломаного гроша больше не даст, хоть с голоду загибайся.

В общем-то, на его гроши Максим и не рассчитывал. Знал же, на что шел. Боялся он другого: того, что отец вмешается и его не зачислят. Но, видать, прооравшись, он поостыл или же просто не захотел возиться. А может, после оглашения дедовского завещания стало не до того.

На следующий же день после возвращения Максима домой они всем семейством посетили нотариуса, чтобы услышать последнюю волю деда. И тот сумел удивить всех, в том числе и самого Максима, отписав нажитое ему.

Нет, кое-что, точнее, некоторую сумму, кстати, весьма приличную, он оставил матери. Максиму же досталось почти все: этот его дом-дворец в поселке, огромная пасека, которой дед увлекся вдруг на старости лет и в которой Максим не смыслил ровным счетом ничего, и акции, акции, акции… В ценных бумагах он кое-что соображал на базовом уровне – как-никак год проучился на экономиста, но все эти трейдерские дела нагоняли на него скуку. Дед бы, наверное, страшно огорчился, но гипотетические, пусть даже внушительные, доходы Максима не слишком воодушевляли. «Лучше бы живых денег оставил, – думал он, – они нужнее». Следить же за курсом и котировками, забив на все, – боже упаси! Ну а пасека вообще в его представлении «белый слон» [9]. Как с этим слоном быть, он еще подумает.

А вот дом – это хорошо. Это несказанно хорошо, просто изумительно! Особенно в свете того, что отец категорически отказал ему в гостеприимстве. Все выходные Максим пребывал в эйфории. Он-то знал уже, что иметь свой угол – это многое значит. Надежное такое подспорье. А уж когда у тебя не угол, а хоромы – совсем счастье.

Приятно еще было вспомнить лицо отца, когда он узнал про завещание. Артемчик тоже приуныл, даже плакал потом от обиды, что дед оставил его с носом. Но все ведь, в сущности, закономерно и справедливо, стоит вспомнить, кто из них двоих разъезжал по морям и европам, а кто каждое лето торчал у деда и терпел его солдафонские замашки. Хотя Максим понимал, что справедливость, скорее всего, тут ни при чем. Просто старик рассудил, что Артем и так не пропадет, отец и поможет, и на ноги поставит, и всем обеспечит. А вот у них с матерью положение зыбкое: нелюбимый пасынок, нелюбимая жена. Сам-то Максим наивно верил, что и без всякой поддержки сможет горы свернуть, если потребуется, но такому подарку судьбы был очень рад.

Несколько раз звонил Алене, хотелось поделиться новостью, ну и просто услышать ее голос, но тщетно. Все время недоступна. В подполье она, что ли, ушла?

Ну а в понедельник, после без малого двух часов пути, энтузиазм значительно поубавился. «Плевать, – решил Максим, – пять там звезд или черная дыра, а заселится он в общежитие как можно скорее. На выходных можно и помотаться туда-сюда, а в будни лучше уж обитать поблизости от универа. И потом, столько времени удастся сэкономить, столько часов бесценного сна выиграть!»