Пушкин. Тайные страсти сукина сына - [68]
Это воспоминание причинило ей боль. Наталья Николаевна воздела руки, потом прижала кончики пальцев к вискам. Она находилась в крайнем возбуждении и продолжала все время что-то говорить. По большей части это были бессвязные фразы, но иногда она пересказывала какие-то эпизоды из своей супружеской жизни.
– Однажды он воротился из Москвы, а я тот вечер была на балу у Карамзиных, – рассказала она. – Саше хотелось видеть меня и своим неожиданным появлением сделать мне сюрприз. Он поехал к квартире Карамзиных, отыскал мою карету, сел в нее и послал лакея сказать, чтобы я ехала домой по очень важному делу, но наказал отнюдь не сообщать мне, что он в карете. Тогда я как раз танцевала мазурку с князем Вяземским и ехать не хотела. Но лакей явился во второй раз, твердя, что мне надо домой безотлагательно… Не зная, что и подумать, я попрощалась, спустилась вниз, вошла в карету… и прямо попала в объятия мужа. На мне было розовое платье… Саша, сказал, что я была чрезвычайно авантажна. То ведь было очень красивое платье? – обратилась она к княгине.
– Изумительное платье, – подтвердила та. – И очень вам к лицу было.
Наталья Николаевна вновь зарыдала, губы и щека ее стали судорожно подергиваться, и я забеспокоился, что ужасный приступ повторится.
– Саша любил легкомысленных, свободных болтуний, – говорила она. – А я болтать не умею. Ему веселые нравились, а я печальна… Но если я веселилась – он тут же принимался ревновать, упрекал, что я искокетничалась. Он говорил мне, что чувствует себя близким к сумасшествию, когда видит меня разговаривающей и танцующей на балах с красивыми молодыми людьми. Но не могла же я всех сторониться и все время молчать? Ах, он не переносил, когда меня брали за руку… Но в танцах всегда держатся за руки… Все танцуют…
Но я никогда не позволяла никому ничего сверх разрешенного приличиями. Ах, Саша твердил мне о любви… Называл меня своим богом, которому он поклоняется, которому верит всем сердцем. А была ли я достойна этой любви? Но его ужасная ревность!.. Сам государь предупреждал меня о том, как он невероятно, отчаянно ревнив… Если не было повода, то он придумывал его. Жорж Дантес – он для меня ничего не значил!
Княгиня Вяземская стала успокаивать Наталью Николаевну, подтверждая ее невиновность.
– Я чувствовала к Дантесу не более чем род признательности за то, что он постоянно занимал меня и старался быть мне приятным. Сашина фантазия, его фантазия поэта обернулась для меня проклятием. Ведь я не виновата!.. – И она снова закричала и зарыдала как раненое животное.
Я накапал Наталье Николаевне опия. Слушать ее горестные сетования больше не было сил.
– Он так мало делился со мной своими мыслями, – продолжала говорить Наталия Николаевна уже успокаиваясь. – Я так мало знала о том, что творилось у него в душе. Да, я много его моложе, я необразованна, у меня нет опыта, я не умна… Ольга, сестра его, однажды с чего-то вдруг сказала, что боится, что он и до срока лет не доживет. Не дожил… Но я его супруга, жена! А я ничего не знала про дуэль, он мне не сказал…
– Наталья Николаевна, это свидетельствует о его любви и заботе, а не о недоверии. Ведь вы ничего бы уже не могли изменить.
– Не могла… Ах, как тяжело! – воскликнула она.
Опий начинал действовать. Прекрасные глаза ее туманились, она засыпала. Княгиня осталась сидеть рядом с ней, заботливо поглаживая молодую вдову по волосам.
В течение трех дней, в которые тело поэта оставалось в доме, множество людей всех возрастов и всякого звания беспрерывно теснилось пестрой толпой вокруг его гроба. Женщины, старики, дети, ученики, простолюдины в тулупах, а иные даже в лохмотьях приходили поклониться праху любимого народного поэта. Нельзя было без умиления смотреть на эти плебейские почести.
Что касается петербургского общества, то там мнения разнились. Встречал я тех, кто искренне сожалел о краткости блестящего поприща поэта. Но слышались даже оскорбительные эпитеты и укоризны, которыми поносили память славного поэта и несчастного супруга. Порой утверждали, что Пушкин был уже давно потерян для поэзии, близкие знакомые возражали, находя среди последних его творений мелкие стихотворения и поэму прекрасные донельзя.
– В его поэзии сделалась большая перемена, прежде главные достоинства его были удивительная легкость, воображение, роскошь выражений, в последних же произведениях его поражает особенно могучая зрелость таланта; сила выражений и обилие великих, глубоких мыслей, высказанных с прекрасной, свойственной ему простотою; читая их, поневоле дрожь пробегает, и на каждом стихе задумываешься и чуешь гения, – говорил седой благообразный старик, заливаясь слезами. – Плачь, мое бедное Отечество! Не скоро родишь ты такого сына!
Находились и те, кто вставал на сторону второго дуэлянта, Дантеса, гнусного обольстителя, называя его поведение «рыцарским». Впрочем, этот француз действительно был очень хорош собою, красота внешняя для глупцов значимее красоты души. К тому же Пушкин вел себя столь опрометчиво, что сам дал врагам своим оружие против себя.
Отпевали поэта на Конюшенной. Стечение было многочисленное по улицам, ведущим к церкви, и на Конюшенной площади; но народ в церковь не пускали. Едва достало места и для блестящей публики, коей прибыло с избытком. Тут и там слышал я знаменитые фамилии и громкие титулы, показали мне послов испанского, австрийского, саксонского… Были там и чины двора, министры некоторые, даже и те, которые при жизни поэта считались его недоброжелателями. Были на отпевании актеры, журналисты, авторы… Юные дарования, надеявшиеся печататься в «Современнике», плакали о крушении своих мечтаний. Все товарищи поэта по Лицею явились. Друзья на руках вынесли гроб; но желавших так много, что теснотою у одного из них разорвали фрак. Я узнал, что после его смертные останки повезут в монастырь около псковского имения, где погребены все Ганнибалы: Пушкин хотел непременно лежать там же.
Всю жизнь этот человек был объектом безудержных восторгов и грязных сплетен. В него влюблялись прекраснейшие женщины, но он предпочитал им мужчин. Из-за своей нетрадиционной ориентации он был вынужден бежать из СССР. Рудольфу Нуриеву приписывали романы с Фреди Меркьюри, Ивом Сен Лораном и даже с легендарным актером Жаном Марэ.
Скандалы. Интриги. Расследования. Эту формулу придумали отнюдь не ушлые журналисты 21 века. С тех пор как существует человек, существуют и сплетни. И только с их помощью мы можем по-настоящему узнать Историю. Об этом не пишут в учебниках и не рассказывают документальные фильмы! Официальные версии лживы и скучны. Другое дело сплетни и слухи! У вас есть шанс выяснить, что происходило на самом деле, потому что все самое интересное о наиболее ярких событиях и знаменитых персонажах собрано в новой книге Марии Багановой.
Когда на вечеринке в богатом загородном особняке гости решили заглянуть под бисерную вышивку на старинном столике, они и не предполагали, какие сюрпризы может преподнести этот излюбленный тайник светских дам. Оказалось, что секреты предков могут быть по-настоящему шокирующими, даже неприличными.Однако является ли найденное письмо подлинным? Катя Тулякова еще не успела ответить на этот вопрос, как произошло первое убийство…
Остановить слухи и сплетни почти невозможно. Именно поэтому нам известна Настоящая история, а не то, что прописано в официальных летописях.Вам интересно, почему Платон предпочитал мужчин, и кто был у королевы Марго в Варфоломеевскую ночь? Хотите знать, что делал с трупами врагов король Ферранте, и зачем собирала отрубленные головы мадам Тюссо? А как после победы над Гитлером сплетни уничтожили красивейших актрис Франции?
Перед вами биография Майи Плисецкой, женщины удивительной, неповторимой судьбы, ставшей одним из символов XX века. Символом смелости, стойкости и стремления к свободе. Она проявила себя как блестящая танцовщица — исполнительница классических партий, затем — одной из первых в Советском Союзе стала танцевать балеты модерн, снималась в кино, работала моделью и даже манекенщицей.Вот уже более полувека она является музой и женой одного из самых талантливых композиторов современности — Родиона Щедрина. Ее творчеством вдохновлялся модельер Пьер Карден, ей посвящал стихи поэт Андрей Вознесенский, назвавший балерину «адской искрой»; балетмейстер Морис Бежар именовал ее «гением метаморфоз»; художник Марк Шагал зарисовывал балетные позы Плисецкой, чтобы позже использовать ее дикую грацию для создания шедевра.
Когда промозглым вечером 31 октября 1910 года старшего врача железнодорожной амбулатории на станции Астапово срочно вызвали к пациенту, он и не подозревал. чем обернется эта встреча. В доме начальника станции умирал великий русский писатель, философ и одновременно – отлученный от церкви еретик, Лев Николаевич Толстой. Именно станционному доктору, недоучившемуся психиатру предстояло стать «исповедником» гения, разобраться в противоречиях его жизни, творчества и внутрисемейных отношений, а также вынести свое медицинское суждение, поставив диагноз: аффект-эпилепсия.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем.
После "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова выражение "написать роман о Понтии Пилате" вызывает, мягко говоря, двусмысленные ассоциации. Тем не менее, после успешного "Евангелия от Афрания" Кирилла Еськова, экспериментировать на эту тему вроде бы не считается совсем уж дурным тоном.1.0 — создание файла.
Роман «Гвади Бигва» принес его автору Лео Киачели широкую популярность и выдвинул в первые ряды советских прозаиков.Тема романа — преодоление пережитков прошлого, возрождение личности.С юмором и сочувствием к своему непутевому, беспечному герою — пришибленному нищетой и бесправием Гвади Бигве — показывает писатель, как в новых условиях жизни человек обретает достоинство, «выпрямляется», становится полноправным членом общества.Роман написан увлекательно, живо и читается с неослабевающим интересом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.