Пушкин и финансы - [145]

Прошение

Еще при жизни покойного Сергея Львовича Пушкина, и приблагословенных летах урожаях хлеба, Находясь мы вовладении Его, не имея довольно для хлебопашества Земли постепенно состоянием своим Ослабевали, хотя неусыпно старались исполнять повинность Каждогодный по положению Его оброк состоявшей в 10620 руб. ассигнациями платили, но весма трудным Збором. Так что немогли в точности исполнить без помощи Заимобразной: Суммы У постороних лиц Занимаемую, до 2350 руб. каковыя и посие время Еще состоят занами.—

въдополнение того, в минувшем году повсе местный неурожай, последнии наши силы истощил. Стем вместе ипромышленности наше в тканье рогожек Совершенно Остановились. Мы б душевно рады исполнять возложенный нанас повинности Непрестанно требуемую недоимку и оброки, но в теперешних бедственных последовавших обстоятельствах того полного Количества платить не можем.

А посему Оную Высочайше учрежденную опеку Все покорнейше просим в платеже Каждогодного оброка сделать Облегчение и по-распоряжению Сколько вам благоугодно будет определить с всего Кистенева Годовых доходов, благоволите нас уведомить ответом – писал сие вместо вышеписанных Старшин икрестьян неграмотных поих личному прошению все подданнейший ваш раб ислужитель Матвей Алексеев батраков.

26 октября 1849 года

Кистенево.

На это прошение последовал необычно быстрый – 8 ноября – ответ. Опекунство, полновластно распоряжаясь именьем, облыжно сослалось на то, что оно не может делать никаких распоряжений по именью, так как раздельный акт еще не совершен, и Опека не введена во владение этим имением. Но раздел фактически был совершен, и доходы исправно поглощались владельцами. Опекунство, адресуя свою бумагу «Служителю Матвею Батракову и всему мирскому обществу», подтверждало, чтобы «заведенный порядок покойным Сергеем Львовичем ни в чем нарушен не был; потому что есть ли Вы могли платить прежде наложенный на Вас оброк, то нет причины чтобы его не платить теперь. Когда же Опека вступит во владение имением, то она разберет Вашу просьбу и окажет Вам законное удовлетворение; а до того времени следует Вам повиноваться во всем Управляющему, как то было при жизни покойного Сергея Львовича». – Сообщая о своем решении Пеньковскому, Опекунство просило его, во-первых, не подвергать взысканиям крестьян, подавших прошение и, во-вторых, высказаться по сему предмету, действительно ли они находятся не в состоянии платить своего оброка, как было прежде, или не есть ли это уклонение только от исполнения своей обязанности. 30 декабря Пеньковский разрешал глубокомысленный вопрос Опекунства: «На спрашивание Опеки действительно ли кистеневские крестьяне находятся не в состоянии платить своего оброка, какой платили прежде, или только уклоняются от исполнения своей обязанности? На сие имею честь объяснить, что в кистеневских крестьянах есть то и другое; третья часть крестьян, не бывши никогда богатыми имуществом ивсегда бедными нравственностью, от прошлогоднего неурожая и по собственному нерачению, опустили себя до того, что не в состоянии выплатить накопившейся на них оброчной и подушной недоимки; а две остальные части, одни из них не состоят в недоимке, а другие уклоняются от платежей, полагая, что когда-нибудь им простится».

IV

Но еще до получения ответа Пеньковского Ланские располагали «авторитетным» мнением «подлинного опытного помещика» Льва Сергеевича Пушкина, который в конце октября приехал, наконец, в свою вотчину. Установив порядки, собрав все возможные приходы, Лев Сергеевич покинул Болдино и из Москвы послал подробнейший отчет о своих впечатлениях Наталье Николаевне Ланской. Письмо его чрезвычайно колоритно, и мы приводим его целикомПисьмо написано по-французски..

В качестве помещика, живущего в деревне, собираюсь надоесть Вам сегодня рассказами о всем том, что касается нашего имения. Не дам вам пощады своими наблюдениями и объяснениями.

Начну с того, что беру обратно свое предосудительное мнение относительно Пеньковского. Все его дела по управлению имением в Болдине в порядке; правда, что от прошлогоднего урожая мне не досталось ни одного зерна, а от доходов ни одной копейки – но это потому, что на одном Болдине лежит вся тяжесть выплаты долгов по Ломбарду и других, оставшихся после моего отца.

В Львове же я нашел хлеб в избытке, и, хотя оно втрое меньше Болдина, его урожай вдвое превышает урожай в Болдине. Это зависит от почвы, которая там гораздо меньше истощена.

Лес, который находится на наших смежных границах, ничем не напоминает девственные леса, встречающиеся еще в Америке; он скорее похож на вавилонскую проститутку, которую можно встретить везде; он ужасно поредел, потому что почти весь пошел на постройки в Львове, которые все в очень хорошем состоянии.

Что касается Кистенева, скажу Вам, что неаккуратность крестьян объясняется скорее нежеланием платить, нежели бедностью; оказывается, депутация, которая была у Вас, обещала им безнаказанность. Я полагаю, что в случае переселения некоторых из них в Михайловское долг, который лежит на Кистеневке, может быть уплочен оставшимися. Нужно с большой предусмотрительностью выбрать тех, кого переселять, и тех, кого оставить. После этого Кистенево, по моему мнению, следует перевести на пашню. Между прочим, скажу Вам, что это также была мысль моего брата, которую я нашел в его письмах к Пеньковскому.