Пурпурный занавес - [18]

– Нет, – отказался он. – Я уж так… И так каждый день – пиво, пиво… Воздержусь.

– Как знаешь, – Вася зажал пальцем левую ноздрю и с чудовищной силой сморкнулся в кусты. – Дело хозяйское… – он отряхнул руку. – Ну, бывай!

– Счастливо, – Николай шагнул в подъезд.

Ну и конечно, поднимаясь в лифте, он ощутил, что пива ему охота так, как никогда ещё в жизни не хотелось. Николай выругал себя, но нутро не унялось. Он раздражённо открыл дверь, треснул ею с силой.

Попробовал было заняться ужином, но и ужин без пива как-то не хотел готовиться, всё из рук валилось. Гордеев аж плюнул с досады, но тут в коридоре за дверью зашебуршались, щёлкнул замок. Николай так и подскочил к дверному глазку.

Точно! Вернулся Василий, нагруженный баллонами, рожа довольная. Он канул в глубь своей квартиры, а Николай, только тот заперся, в мгновенье ока собрался и был таков.

Вернуться удалось тоже незаметно. Коля ужом проскользнул к себе, настроение у него сразу улучшилось, он с подъёмом принялся стряпать, а через полчаса комфортно расположился в кресле перед телевизором, с дымящимися в тарелке сосисками и картошкой, с успевшим в морозилке запотеть баллоном… Хорошо!

– Ну, приступим, – сказал он и крутанул крышку баллона. Тот тихо пшикнул. Николай налил пиво в стакан и включил телевизор.

Зазвучала тревожная музыка, побежали по экрану буквы и картинки – и тут же всё это прервалось, и возник ведущий, суровый и траурный.

– Здравствуйте, дорогие горожане, – сухо сказал он. – К сожалению, я вновь вынужден начать наш выпуск с трагической новости…

Николай прихлебнул пива, впился взглядом в экран.

Конечно, ничего подробно не показали. Юная корреспондентка взахлёб протараторила про то, что это очередное серийное убийство, что личность погибшего пока не установлена, но работа ведется… затем возник хмурый «следак» из прокуратуры, который лишь отмахнулся и буркнул, что у него нет комментариев, а затем и свидетель. Вернее, свидетельница.

– …так что вам удалось увидеть? – нагнулась репортёрша к низенькой старушке.

– Я утром встаю рано… – зашамкала та… Николай слушал её вполуха, рассеянно… но вдруг так и подскочил в кресле, точно ужаленный.

Бабулька говорила о нём!

– …и я так это гляжу с балкона – идёт человек прямиком вон по той тропке в лес… долговязый такой, как каланча…

Камера показала тропинку. Николай похолодел.

– …и идёт туда, и идёт… так и ушёл.

– Когда это было, вы говорите?

– Да часов в пять утра.

Ещё волна мурашек хлынула по спине Гордеева.

– А вы заметили, как он был одет?

– А то нет! – с достоинством чавкнула губами бабка. – Тут не захочешь, да заметишь – на голове то ли шляпа, то ли другое што, да плащ чёрный, длинный…

Николай облился холодом в третий раз.

Он ушам своим не поверил. Ведь бабка описывала… дядю!

Это так поразило его, что он прослушал, что там было дальше. Когда спохватился, уже всё закончилось. И тут вновь мысль ожгла: но ведь и маньяк из сна тоже так одет – плащ черный, долгополый с капюшоном, высокий сам…

Он машинально выпил залпом стакан пива. Так же машинально наполнил его вновь. А мозг работал на полных оборотах. Если маньяк – дядя? Каким образом? Мертвый, с того света приходит и мочит людей?!.. Ну, уж!

Исключено! Дядя был чуть выше среднего роста. Да и плащ его умеренного размера, отнюдь не до пят. И потом… ну, не зомби же он, в самом деле, не оживший мертвец из ужастика…

Гордеев размышлял – с каждой минутой всё более вяло. А на душе, как ни странно, было спокойнее, нежели накануне. В этот день Николай впервые за последнее время укладывался на ночлег и не боялся предстоящих кошмаров. Его согревала надежда. Мудрый, как он полагал, психоаналитик и милая сердцу Марина – вот его ангелы-хранители, вот те духовные маяки, что ярко светят во тьме хаоса и безумия этого мира. Он уснул почти успокоенный.

И сон не замедлил явиться.

Он обнаружил себя внутри строения. Это была циклопических размеров башня – широкая, как… стадион, не меньше. Высотой с двадцатиэтажку. Николай находился в тоннеле, который – он знал это – спиралью постепенно снижался с самого верхнего яруса, где он сейчас стоял, и уходил глубоко вниз, в подземные этажи.

Он пошел вперед, двигаясь вдоль каменных стен без единого окна или двери. Тоннель был равномерно освещен искусственным каким-то, неживым светом. И тишина вокруг такая, что звенело в ушах. Только его, Николая, шаги гулко отдавались под сводом.

Гордеев спускался все ниже, он знал, что цель его – на самом дне этого гигантского колодца-башни. И странно, никакой тревоги, опасений перед тем, что ждало его впереди, молодой человек не испытывал. Если он в своих снах и путешествовал по невиданным мирам, то это явно был не тот мир, в котором жил маньяк. Здесь Николай чувствовал себя в безопасности. Более того, он был уверен, что находится в священном месте. Откуда он знал это – неизвестно, но знал.

Пока двигался, заметил, что материал, из которого были сложены стены, все время менялся. Вначале это был шершавый песчаник, затем темный гранит, перешедший в гладкий блестящий мрамор. Наконец, очевидно, уже где-то ниже уровня земли, стены явили собой сплошное зеркало – из искрящегося черного стекла.