— Поставьте на минуту, — попросил он.
Один из санитаров вопросительно посмотрел на пожилого мужчину в прокурорской форме. Корнилов узнал следователя городской прокуратуры Медникова, поздоровался с ним.
— Поставьте, — сказал Медников санитарам.
Санитары поставили носилки на засыпанный стружками и мусором пол.
Народу в этой огромной и, несмотря на царящее разорение, светлой и торжественной комнате было много. Судмедэксперт Меншиков, два сотрудника Управления уголовного розыска — Бугаев и Филин. И еще несколько милиционеров, с которыми Корнилов не был знаком. Наверное, из районного отдела. Молодой парень в спортивной форме сидел на подоконнике и держал на поводке эрдельтерьера. Пес нервничал, тихонько поскуливал, то и дело смотрел на хозяина.
Бугаев подошел к носилкам и приподнял простыню. Это был Романычев. Теперь полковник понял, что это за сладковатый запах примешивался к острому смолистому запаху стружек, замешенному на густом запахе сырости. Старик пролежал здесь не один день.
— Можно уносить? — меланхолично спросил санитар, когда Бугаев опустил простыню.
Корнилов кивнул.
— Ни документов, ни денег в карманах, — сказал Бугаев, — ни бумажки, ни табачной соринки.
— Старик не курил.
Все, кто находился в этой комнате, с интересом посмотрели на полковника.
— Четыре дня назад Капитон Григорьевич Романычев приходил ко мне с заявлением...
— Ему угрожали? — насторожился следователь.
— Нет. Преступление в годы войны. Уголовное.
Следователь хотел что-то еще спросить, но Корнилов не собирался устраивать пресс-конференцию.
— Какие пропозиции, доктор? — спросил он судмедэксперта деловым тоном.
— Обрезком ржавой трубы по шее. Вот и все пропозиции. Уточнения в письменном виде.
— Трубу мы отыскали у забора, — сказал капитан Филин. — Только отпечатков, я думаю, не будет. Такая ржавая...
— А труп нашел Бобис. — Следователь показал на собаку. Услышав свое имя, эрдель гавкнул и заскулил сильнее. Казалось, он понимал, что от человека, назвавшего его имя, зависит, скоро ли его отпустят домой. — Владимир Иванович вышел в семь утра с ним на прогулку, — продолжал Медников. — Они с Бобисом трусцой здесь бегают, собака задержалась у забора по своим делам. Потом начала лаять, и, как Володя ни пытался Бобиса оттащить от забора, собака не уходила. Так, Володя?
— Да. Он так заливался, что мне стало интересно, что там, за забором. Нашел я калитку, она была не заперта, и решил посмотреть. Сначала подумал — может, там зверье какое. Только открыл калитку, а пес туда пулей, прыгнул в окно. Когда я в дом залез, Бобис уже доски царапал. — Молодой человек показал рукой в угол комнаты. Только теперь Корнилов заметил, что полусгнившие доски пола там раздвинуты и зияет черный провал.
— Скинули старика в подвал, а доски снова сдвинули.
— А вы каждое утро здесь с собакой бегаете? — спросил Игорь Васильевич молодого человека.
— Каждое.
— И вчера ваш Бобис никакого беспокойства не проявил около дома?
— В субботу и воскресенье мы были на даче. В понедельник рано утром я Бобиса с электрички домой отвел, а сам на работу. А это уже, как говорится, бег по пересеченной местности.
— А служебную собаку... — начал было полковник, но улыбнулся и махнул рукой. — Да уж какая еще тут собака после Бобиса!
— Мы все-таки пробовали пустить, — сказал Филин. — Давали обрезок трубы понюхать. Но эрдель тут уже все пометил.
— А где вы живете, Володя? — поинтересовался полковник у молодого человека.
— На Кировском. Рядом с гостиницей «Дружба».
— Ну что, может быть, поедем? — спросил Медников Корнилова. — По дороге вы мне подробнее про убитого расскажете.
Полковнику хотелось остаться, походить вместе со своими сотрудниками в окрестностях дома, порасспрашивать людей, живущих в домах, расположенных поблизости. С домами тут было негусто — раз-два и обчелся. Да и дома были небольшие — старинные, обветшавшие особняки, чудом не разобранные в годы войны на дрова.
Но следователь принял дело к производству, ему не терпелось как можно скорее разузнать все про старика.
— Филин, — сказал Корнилов, — запомните: старика звали Романычев Капитон Григорьевич. Адрес — Фонтанка, девяносто восемь, квартира сорок три. Пенсионер. Последние двадцать лет служил директором Дома культуры. — Он стал вспоминать, что еще знает о старике. — Ребенком приехал из-под Вологды. Во время войны работал в типографии Володарского. Жена умерла. Детей... — Он хотел сказать: «Детей нет», но вспомнил, как старик рассказывал про чуть не умершую с голоду дочь. — Не знаю. Может быть, есть. Но жил старик один.
— Дочка у него, — сказал Бугаев. — В Луге, в психбольнице десять лет живет. Без всякой надежды на выздоровление. Я туда звонил...
— Вот вам и «труп неизвестного», — восхитился Филин. — Сейчас мы пройдемся по домам, порасспросим отдыхающих, жителей. Их тут не густо.
— А квартира убитого? — поинтересовался Бугаев.
— Я думаю, мы со следователем сейчас туда съездим? — Корнилов посмотрел на Медникова.
— Может быть, кто-то из ваших работников? — сказал Медников. — У меня сегодня такой цейтнот...
— Хорошо, — согласился полковник. — Бугаев, поедешь со мной. Я на квартире у старика уже бывал, введу тебя в курс дела. Поехали?
