Пунктир воспоминаний - [3]
С жизнью в бой вступай смелее, Не отступай ты никогда, Будь отчаянья сильнее — И победишь ты, верь, всегда!
Эти наивные, полуребяческие строчки стали моим девизом на всю последующую жизнь. В трудную минуту вспоминалась проклятущая тачка. И это помогало!
Поселившись в доме, подаренном золотопромышленником хозяйке, в одной комнате с ее сыном, которого надлежало учить арифметике, я стал жадно слушать лекции в институте, бегая по уличным лестницам непременно через ступеньку и обязательно перегоняя всех прохожих, издали намечая идущего впереди.
Физика! Профессор Борис Петрович Вейнберг. Его ассистент, впоследствии академик Кузнецов. Математика! Профессор Василий Иванович Шумилов. Бородатый мужичок, промышлявший в трудные годы для прокорма семьи извозным промыслом. Непревзойденный лектор! Вот кто приобщил меня к любимым наукам.
Очередная поломка «жизненной тачки» произошла в декабре 1922 года, когда заканчивался триместр. Из центра указали, что всех вольнослушателей надлежит или отчислить, или перевести в студенты. Можно было припомнить и шестнадцать лет, и по два класса реального и технического училищ, даже грозного деда, главу фирмы, не говоря уже об опоздании на приемные экзамены. Словом, с институтом мне пришлось бы распрощаться, не будь профессоров Вейнберга и Шумилова. Благодаря их заступничеству вольнослушатель стал студентом, но… условно. Требовалось к концу года сдать МИНИМУМ для перехода на второй курс. Тогда не сдавали всех предметов, как сейчас, а набирали 75 процентов из нескольких по собственному выбору. Каждая дисциплина оценивалась определенным числом очков.
К концу года мне удалось сдать экзамены и за первый, и даже частично за второй курс.
Дальше все пошло гладко до пятого, последнего, курса. Здесь я застрял и проучился вместо пяти семь с половиной лет! Проекты выполнял намеренно повышенной трудности. И в диплом они вписывались с присвоением конструкции имени автора.
Тогда еще жива была память о «вечных студентах», которые учились сколько вздумается. Потому мне и удалось совмещать учебу с работой в летнее время на производстве. Я поставил перед собой задачу: освоить те профессии, с которыми мне как инженеру придется иметь дело. Ради этого я работал на заводе «Машинострой», возникшем на базе института, и на многих заводах Урала, Сормова, Москвы. Работал даже помощником механика Белорецкого металлургического завода, будучи еще студентом, правда, законтрактованным этим заводом.
Контрактация с выплатой повышенной стипендии оказалась как нельзя более кстати, ибо к этому времени я успел обзавестись семьей: женой-однокурсницей и дочкой Ниной. (Впоследствии она приняла инженерную эстафету родителей.) В институте выкраивал время и для шахмат, стал даже чемпионом томских вузов, участвовал в нескончаемых блицтурнирах (а-темпо, как тогда говорили) в шахматном клубе. Он помещался на втором этаже старого дома. Там во дворе под навесом стояла «избушка Кузьмича», небезызвестного загадочного старца, принимавшего важных особ из Петербурга, чуть ли не самого императора Александра Первого.
Молниеносные турниры играли без часов (их не было!) по общей команде «белые, черные» через каждые пять секунд. Если опоздаешь с очередным ходом, то противник имеет право делать следующий, не ожидая ответа на предыдущий. Страсти разгорались. В стенной газете «Шах королю» поместили мои стихи, кончавшиеся так:
Эй, маэстро, ходу, ходу!
Ты ведь тронул пешку — бей!
Эх, полить на них бы воду Для охлаждения страстей!
Попробовал я тогда себя и в шахматной композиции. И даже занял несколько призовых мест в первом конкурсе сибкрайшахсекции по задачам и этюдам. Вернее сказать, другие произведения конкурентов оказались еще слабее моих.
2. ИНЖЕНЕРНАЯ ВЛЮБЛЕННОСТЬ И ИЗОБРЕТАТЕЛЬСКИЙ ЖАР
В январе 1930 года, закончив институт, я отправился на Белорецкий металлургический завод, где сразу со школьной скамьи попал на должность главного механика металлургического комбината. Таков был голод на специалистов в первой пятилетке.
В те мои годы естественно влюбляться в девушек, ощущать себя Тристаном или Ромео. Мне же привелось испытать влюбленность… в завод. Не мог я без спазм в горле смотреть на полыхающее зарево мартенов, отраженное красочной зарей в пруду, на факелы доменных печей. Любовался огненной змеей, выскакивающей из валков и подхватываемой ловкими прокатчиками. Умилялся розному гулу турбин и электрических генераторов. И все это подчинялось мне как главному механику. Юный главный механик, несмотря на солидную должность, как я вспоминаю себя теперь, не отличался степенностью, любил ходить по заводскому двору по одному рельсу, без нужды забирался на крановые пути и, превозмогая мучивший с детства страх высоты, шел, балансируя, как верхолаз, по узким швеллерам. И обязательно бегом взлетал в небоскребную высь к колошникам доменных печей. А когда дважды в одно и то же число мая (с промежутком в год!) загорались у доменных печей склады с древесным углем, безрассудно пробегал, накрывшись с головой мокрым балахоном, между огненными стенами якобы для того, чтобы взглянуть на камнедробилки.
Роман «Фаэты» повествует о гибели пятой планеты солнечной системы из-за ядерного взрыва океанов, о судьбе уцелевших героев и их потомков.
СОДЕРЖАНИЕ:Подколзин Игорь. Один на борту. Рассказ. Рис. П. Павлинова.Биленкин Д. Запрет. Фантастический рассказ. Рис. В. Колтунова.Ребров М. «Я — «Аргон». Литература (отрывки).Айдинов Г. «Каменщик». Рассказ. Рис. Н. Гришина.Серлинг Род. Можно дойти пешком. Фантастический рассказ. Перевел с английского Е. Кубичев. Рис. А. Бабановского.Казанцев Александр. Посадка. Рассказ. Рис. Ю. Макарова.Моэм Сомерсет. Предатель. Рассказ. Перевел с английского Л. Штерн. Рис. Г. Филлиповского.Рассел Джон. Четвертый человек. Рассказ. Перевел с английского П. Охрименко. Рис. С. Прусова.
Начальником геодезической партии на полярной станции была красавица Татьяна Михайловна. На Большой земле она прыгала с 10-метровой вышки в воду, знала приемы каратэ и здорово играла в шахматы. Да и смелая была женщина — решила произвести геодезическую съемку Ныряющего острова — разгадать неразгаданную загадку Арктики.
На 1-й стр.обложки — рисунок В.КОШУНОВА к рассказу Д.Биленкина «Во всех галактиках».На 2-й стр.обложки — рисунок Н.ГРИШИНА к рассказу В.Михайлова «День,вечер,ночь,утро». На 3-й стр.обложки — рисунок В.КОЛГУНОВА к рассказу Ричарда Коннела «Самая опасная дичь».
На 1-й и 4-й стр. обложки — рисунок А. ГУСЕВА.На 2-й стр. обложки — рисунок Н. ГРИШИНА к рассказу Ю. Тупицына «Мэйдэй».На 3-й стр. обложки — рисунок В. ЧИЖИКОВА к рассказу Дороти Л. Сайерс «Человек, который знал, как это делается».
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.