Бывают такие ситуации в жизни, когда ты остаешься один на один со своими проблемами. Когда мне было двенадцать, мы с родителями бежали из Сирии. Так получилось, что при незаконном переходе границы мы разделились. Они увели за собой погоню патрульных пограничников. А я, как малолетний идиот, умудрился в темноте наступить на мину. Щелчок — и ты больше не можешь двигаться. В любой момент с одной или другой стороны границы может прилететь пуля и вышибить тебе мозги. Тогда, в темноте, мне было так страшно, что я не знал, что делать дальше. Нельзя было даже позвать на помощь. Что хуже всего, в такие моменты ты не осознаешь ценности собственной жизни в глазах тех людей, которым ты нужен. Через двенадцать часов, стоя под палящим солнцем, я думал: «Просто сдвину ногу — и все закончится». Моральная усталость, как вода, стачивала камень разумных решений. Днем совсем рядом проехал автомобиль пограничников. Мимо. Вечером с противоположной стороны вдоль минного поля ехала машина с прожектором на крыше. Каким-то чудом меня не заметили. Той же ночью, под утро, меня случайно заметил один из нелегальных проводников через границу, возвращавшийся один на оккупированную территорию, откуда мы с родителями сбежали. Он должен был бросить меня! Те, кто воевал, знают, что обычно именно так и делают. Посмотрев на меня полминуты метров с десяти, он, ничего не сказав, пошел дальше. Тогда я чувствовал себя примерно так же, как сейчас. Не знал, что делать дальше!
Через несколько часов проводник вернулся в сопровождении сапера, который обезвредил мину под моей ногой и исчез так же незаметно, как и появился. А проводник дал еды, воды и на своей спине бесплатно перетащил через границу прямиком в убежище для беженцев. Только дойдя до места, я узнал, что он немой. Они просто оставили меня в безопасном месте и ушли.
Сейчас, сидя в машине, я осознал, что нынешняя ситуация — сущий пустяк. Вообще все, что я пережил до событий стадиона и после него, меркло по сравнению с тем, что было в Сирии. Плевать на крышу над головой. Пока я жив, я мог все исправить. Пока я жив, всегда будет крохотный шанс на выздоровление отца. Я до сих пор не знают имен сапера и проводника. Тогда нельзя было их называть. Но для беженцев они навсегда остались невидимыми героями той войны.
Я наконец успокоил бушевавшую в душе бурю. Заснув в машине лицом на руле, впервые за последние трое суток расслабился.
Глава 2. Потерянная правда
Глава 2. Потерянная правда.
***
# 1-е сутки после Точки Ноль (посещения хосписа) / Спустя 78 дней после событий на стадионе «Гнездо»
Отделение АНБ в Лос-Анджелесе, штат Калифорния
Новых материалов по делу «Храма Душ» почти не появилось, несмотря на поиск во всех известных базах данных. Специалисты отдела информации посекундно восстановили события на стадионе благодаря камерам прессы на вертолетах и уличным камерам видеонаблюдения в радиусе трехсот метров вокруг стадиона. Проверили весь мобильный трафик в мессенджерах, социальных сетях, провели триангуляцию всех сигналов мобильных телефонов, находившихся в том районе на момент событий. Попытались найти бомжа, одетого в мусорный мешок, которого видели недалеко от тайного выхода с места событий спустя несколько минут после последнего взрыва на стадионе. Пусто! Ни живых свидетелей, ни заложников, ни пойманных террористов. Что хуже всего — народ требовал крови преступников. Скоро власти найдут козла отпущения для прессы, приговорив к смерти невиновного. Кого-то, кого можно обвинить во всех преступлениях, чтобы успокоить народные массы. Обычный ход бюро и политиков сверху. Правда как сама идея становилась первой жертвой войны.
Ноэми Торес в очередной раз устало провела ладонями по лицу. Чертов недосып сведет ее в могилу. Рядом на стол плюхнулась папка с новым делом.
— Не сейчас, Прайс. Шеф сказал работать только над делом «Храма Душ».
— Тебе это понравится. Какой-то тип вломился ночью в хоспис, вылечив семьдесят восемь смертельно больных пациентов. А потом исчез, не оставив никаких следов.
— Долбанные фрики! Может, они цифрой ошиблись? Чудес не бывает, Прайс.
— Но это оно и есть! За одну ночь он вылечил тех, от кого отказалась медицина. Посмотри отчет по анализам крови пациентов на второй странице.
Торес открыла папку.
— Неизвестный тип лекарственных препаратов. Остаточные следы стимуляторов, анестетиков и антисептиков. Так, эту тарабарщину про внутренние органы я не выговорю. Следы уколов на теле. Так, что я должна тут увидеть?
— Какова вероятность, что в одном городе произойдут два никак не связанных между собой события, в которых использовались вещи, непонятные современной медицине и военным технологиям?
— Хочешь сказать, этот неведомый спаситель из хосписа как-то связан с делом «Храма Душ»?
— Прямых пересечений нет. Даже косвенных признаков. Но аналитики выдают вероятность в 97 %.
Торес перелистнула страницу.
— Ни примет, ни голоса, ни отпечатков пальцев, ни видеодоказательств. Пол неизвестен. Голос изменен транскрибатором. Человек-невидимка в ночи. Данные о триангуляции мобильных телефонов не дали четкого ответа. Этот парень знает, как именно его будут искать. Как ты предлагаешь найти человека, который сделал все возможное, чтобы скрыть информацию о себе?
