Пуля дум-дум - [31]

– Ох, лейтенант, – загоготал он, – это было замечательно. Антония – большой ребенок. Мы побродили по деревьям некоторое время…

Я поморщился.

– Под деревьями, сержант.

– Вы шутите, лейтенант? Антония – под деревьями?

– Ну ладно, ладно, – неохотно согласился я. – Может, ты и прав.

– Поначалу она действовала мне на нервы, – скромно признался он. – Я хочу сказать, девушка и все такое, а какая силища! Поверьте, несмотря на внешний облик, она всего лишь ребенок, лейтенант, маленький ребенок.

Крупное тело – да, но ее ум! – Он неловко потоптался на месте. – Ее ум просто не повзрослел, если вы понимаете, что я хочу сказать. Сначала она мне казалась какой-то жуткой людоедкой, но все, что ей нужно, – это человек, о котором можно похлопотать – будто поиграть в куклы. Удивительный большой ребенок, вот и все.

– Вы правы, сержант, – согласилась Селест с самым серьезным видом. – У Антонии ум ребенка, который заперт в теле великанши. В детском энтузиазме она порой забывает о своей силе, но у нее нет никаких плохих побуждений. Она на самом деле милая, добрая и невинная.

– Сейчас, когда вы прибыли сюда, лейтенант, – сказал Полник, – я, надеюсь, могу возвращаться в город, да?

– Шериф… – начал было я.

– У меня сегодня выдающийся вечер! – радостно сообщил он. – День рождения моей старушки, и я подготовил грандиозную вечеринку, о которой она ничего не знает! – Он сиял от восторга. – К нам сегодня сойдется весь квартал!

– Звучит грандиозно, – согласился я.

– Так, значит, вы не против, лейтенант?

– Разумеется, – усмехнулся я. – Передай мои поздравления своей старушке!

Я смотрел ему вслед, пока его широкая спина не скрылась в коридоре за шуршащей занавеской. Потом, вздохнув, поднял свой бокал.

– Может, это я волнуюсь за тебя, – размышляла вслух Селест. – Похоже, ты очень расстроился из-за того, что сержант ушел!

– Может быть, и расстроился, – искренне ответил я. – Или скоро расстроюсь.

Глава 11

Теперь Антония предстала передо мной в новом свете. Я внимательно наблюдал за ней во время обеда и понял: все, что о ней рассказывала Селест, – абсолютная правда. В принципе она была ребенком, которого лишили свободы, заключив в тело, которое во много раз переросло ее замедленное детское развитие. И как только я это понял, я успокоился и перестал дергаться при виде женщины, которая могла показаться агрессивной.

Похоже, в доме ничего не изменилось с прошлой ночи.

Поп Ливви, как всегда, был очень любезен; Бруно Брек, как обычно, был очень любезен; и хотя Себастьян на этот раз все-таки уселся со всеми за обеденный стол, за все время он проронил не больше двух слов.

Поскольку я сдержал свое обещание и прислал Полника, Антония – если так можно сказать о великанше, – суетилась вокруг меня, подавая гигантские порции. Я невольно задумался над тем, что могло бы с ней случиться после смерти отца, если бы Поп Ливви не привез ее в свой дом и не окружил заботой. Отсюда возникло и другое предположение по-видимому, ему за хлопоты еще причитается – Антония вряд ли сумела бы расплатиться с ним. Выходит, кто-то другой оплачивает счет?

– Лейтенант? – Резкий, неприятный голос Бруно вывел меня из задумчивости. – Мы все сгораем от любопытства! Как движется расследование? Вы еще не поймали убийцу?

– Еще нет, – с сожалением подтвердил я. – Но сегодня произошли интересные события – Священника Джоунза похитили.

– Кто? – с тревогой в голосе спросил Себастьян.

– Два человека, личности которых пока не установлены, но у нас есть кое-какие догадки, что это за люди.

Я рассказал о Зигмунде и Линдстроме – о том, что Зигмунд все это время играл роль покорного сына, надеясь получить то, в чем крайне нуждался, а теперь, в случае необходимости, готов силой выбить информацию из отца.

– Может быть, правда, что Джоунз много лет назад где-то спрятал состояние, – тихо сказал Поп. – А если те двое силой заставят его рассказать, где находится тайник, – что, по вашему мнению, тогда произойдет?

– Поп, – я усмехнулся ему в глаза, – вы смеетесь надо мной? Если бы вам кто-нибудь сказал, где спрятано целое состояние, что бы вы сделали?

– Разумеется, я бы пошел и достал его, – ответил он. – Простите меня, это был глупый вопрос!

Мы с Селест были единственными, кто вернулся в гостиную после обеда. На этот раз я сам приготовил "Манхэттен", и она снизошла до признания, что у меня напиток получился гораздо вкуснее Мы провели возле бара добрых два часа, и я получил бы от такого времяпрепровождения месяц удовольствия, если бы моя голова не была занята беспокойными мыслями. Наконец, после десяти часов, я сказал ей, что мне нужно переговорить с Попом.

– Все в порядке. – В ее глазах мелькнуло беспокойство. – Похоже, ты ни единого слова не слышал из того, что я говорила весь вечер. Ты витал где-то далеко. Мы могли бы снова заняться любовью, но ты даже не замечаешь меня.

– На твоем месте я бы не стал возражать. – Я широко улыбнулся ей.

– Проблемы, Эл? – нежно спросила она. – Может, я смогу чем-то помочь?

– Думаю, могут возникнуть проблемы, – осторожно сказал я. – И лучше всего тебе сейчас находиться в стороне. Если что-то на самом деле произойдет, оставайся в своей комнате, о'кей?