Пуля cтавит точку - [45]

Неожиданно он взглянул на Капровски.

— А вы уверены в официанте?

Капровски выглядел несколько смущенно.

— Я думал об этом, лейтенант. Он мне не лгал, я в этом уверен.

Кленси внимательно посмотрел на него, но отвел глаза.

— А известно ли что-нибудь о его посетителях?

Капровски самодовольно улыбнулся.

— Да, — ответил он. — У него действительно были посетители.

— Кто? Говорите же! Кто?

Капровски пожал плечами.

— Я не знаю, кто это был, но кто-то приходил к нему, как я полагаю, около половины четвертого утра.

— Вы полагаете? Почему?

— Официант, — объяснил Капровски. — Из бара. Всю ночь он носил к Росси по одному бокалу, но около половины четвертого ему было приказано принести два.

Кленси немного подумал.

— Выпивка была одна и та же?

Капровски ухмыльнулся.

— Я также подумал об этом, лейтенант. Нет — все разные бутылки.

Кленси коротко кивнул, отметив что-то в блокноте.

— Почему официант так точно говорит о времени?

— Они отмечают заказы в журнале, когда выходят из бара; мы проверили их записи.

— Видел он кого-нибудь, когда доставлял выпивку?

— Нет. Он говорит, что Росси встречал его в дверях, расплачивался и сам забирал поднос. Он ничего не думает по этому поводу, это обычная практика для таких заведений, как «Пендлтон». Они принимают посетителей в своих номерах в течение всей ночи и не все из них бывают достаточно одеты.

— А что известно насчет посыльного? Помнит ли он что-нибудь? Или лифтер — не помнит ли он, что отвозил кого-то в это время на тот этаж?

Капровски покачал головой.

— Посыльный говорит, что ничего не помнит. А лифт работает без лифтера. Я полагаю, что парень воспользовался лестницей, это самый надежный способ пройти незамеченным.

Кленси просмотрел свои записи; они состояли только из одного слова «выпивка» и ничего больше. Стентон откашлялся.

— С моей точки зрения все выглядит так, словно этот Росси пытался организовать себе алиби, — сказал детектив. — Заказывая себе выпивку таким странным образом ночь напролет.

— Не знаю, — задумчиво протянул Кленси. — Я сомневаюсь. Если он не покидал отель, то проще всего было организовать алиби, сидя в холле. Не кажется ли вам, что если он делал это намеренно, то ему следовало быть более внимательным, заказывая дополнительную выпивку в три тридцать.

Доктор Фримен внимательно слушал. Тут он поднял руку.

— Я не знаю о чем речь, — сказал он, — но из рассказа Капровски просто следует, что этот человек любит выпить. — Он немного подумал. — Ему нужно было оставаться на ногах всю ночь, может быть для того, чтобы встретить своего гостя, и он просто проводил за выпивкой время.

— Мне тоже так кажется, — согласился Кленси.

В комнату вошел полицейский в форме, осторожно неся в руках четыре пакета с кофе. Аккуратно поставив их на стол, вышел. Кленси взял один из них, открыл крышку и поднес к губам. В лицо ему ударил горячий и бодрящий запах; он отхлебнул кофе и скорчил недовольную гримасу. Затем снова поставил пакет на стол.

— Хорошо, Стен, — сказал он и подвинул ближе свой блокнот. — Рассказывайте вашу историю.

Стентон торопливо отхлебнул кофе, поставил его на стол и вытащил из кармана блокнот; но прежде чем он успел начать свой рассказ, зазвонил телефон. Кленси кивнул Стентону и поднял трубку.

— Лос-Анджелес на линии, — сказал дежурный сержант и переключил аппарат.

Кленси прижал трубку к уху.

— Алло?

— Алло, лейтенант Кленси? Это снова сержант Мартин из Лос-Анджелесского отдела опознаний. Вы, ребята, оказывается работаете допоздна.

Кленси никак не прокомментировал это замечание. Он просто придвинул блокнот поближе и еще крепче прижал трубку к уху.

— Чем вы можете порадовать, сержант?

— Энн Реник, — начал сержант. Его голос звучал весьма официально так, словно он читал по бумажке. — Урожденная Энн Повалович, родилась в Денвере, Колорадо, в 1934 году, переехала в Лос-Анджелес с родителями в 1943 году её отец получил работу сварщика на военном заводе. Окончила в 1952 году среднюю школу в Голливуде. В 1959 году вышла замуж за Альберта Реника. Ни на одного из них нет никаких данных, уличающих их в уголовных преступлениях. Никаких отпечатков пальцев ни в архиве, ни у нас. Механический голос смягчился и стал более дружелюбным. — Как видите, мы не так уж много о ней узнали, лейтенант. Из того немногого, что нам удалось установить, складывается впечатление, что это симпатичная средняя пара.

— Каким образом она зарабатывала себе на жизнь? — спросил Кленси. — Или она домохозяйка?

— Вы сказали «зарабатывала»?

— Правильно, — ответил Кленси. — Каким образом она зарабатывала себе на жизнь?

— Она только недавно начала работать маникюрщицей в салоне красоты одного из голливудских отелей. Что она делала до этого, мы не знаем. Вы сказали «зарабатывала»? С ней что-то случилось?

— Она убита. А что известно о её муже? Чем он занимается?

— Он торгует — продает подержанные автомашины. Складывается впечатление, что живут они неплохо… — Сержант заколебался, сообразив, как смешно звучат его слова в свете только что полученной информации. — Как она была убита?

— Ее зарезали. — Кленси задумался. — У них были враги?

— Этого мы не проверяли, — протянул сержант. — Мы послали человека к ним домой, это в паре кварталов отсюда, что само по себе чудо в этом городе, и он поговорил с некоторыми соседями. И кроме того наш человек говорил с хозяином салона красоты в отеле; она взяла небольшой отпуск. Сказала, что собирается навестить друзей. — Он помолчал. — Теперь, когда я думаю над этим, мне кажется странным — только что начать работать на новом месте и спустя неделю просить отпуск. — Голос сержанта звучал почти жалобно. — Сегодня утром вы ничего не говорили о том, что она умерла.