Пульс - [48]

Только одна вещь могла заставить его нарушить свое же слово, и я затаила дыхание, надеясь, что это не так.

Он нахмурился. Я знала это выражение. Это было сосредоточенно-заинтересованное выражение. С возрастом, это выражение всегда говорило мне, когда он решил, что ему нужно взять на себя роль моей умершей мамы.

– Я слышал о том, что произошло той ночью. И решил приехать и убедиться, что с тобой все в порядке.

– Тебе сказал Крис, – мой голос не дрогну.

– Он рассказал твоей мачехе. Она рассказала мне.

Ему было больно, но он не должен был получать информацию из вторых рук.

– Я не хотела вас беспокоить. Это было страшно, но в итоге все наладилось. Мы с Крисом были не единственными, кто отправился в больницу, – нападавший тоже пострадал. Последнее, что я слышала, что он все еще не очнулся.

Он обнял меня. Я чувствовала уют и безопасность.

Отцовское объятие, обещающее, что все будет в порядке.

Я напряглась. Я не понимала, как плохо ему стало за последние несколько дней.

– Прости, – сказал он над моей головой. – Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это, дорогая. Мне хотелось бы, чтобы я мог вернуться во времени и предотвратить это. Эти вещи ужасны, ужасны, и нет объяснения, как могли так поступить девиантные люди.

Я крепко обняла его.

– Спасибо, папа, – когда мы отстранились, моим плечам стало легче, как будто эмоциональный катарсис реально выветрился из моей головы.

– Могу я предложить тебе пива? – спросила я его.

– Есть вино?

Конечно. Я должна была догадаться.

– Просто дай мне секунду, – как только мы разместились в гостиной, я не могла оторвать от него, сидящего на диване глаз. – Не могу поверить, что ты на самом деле здесь.

– Ну, у моего ребенка была тяжелая неделя. Некоторые вещи важнее, чем отвращение к городу. Почему бы тебе не рассказать мне о пьесе? – папа был моим первым поклонником, моим первым руководителем и моим основным болельщиком. Только его готовность пожертвовать всем ради своих дочерей, дала мне стимул двигаться вперед к своей мечте. Он все это видел, и я знала, насколько ему жаль, что он не присутствовал той ночью на спектакле.

– Это должно было быть здорово, – сказала я. – Сценарий был фантастическим. Но была какая-то история, связанная с писателем и режиссером, которая, как я думаю, и отпугнула большинство закаленных и наиболее квалифицированных актеров. Я понятия не имела, пока не стало слишком поздно, и репетиции уже начались. Думаю, единственное, что после всего этого оказалось приятным, так это то, что он полностью зациклился на отмене оставшихся спектаклей. Все это время и усилия были впустую потрачены на репетиции, ну, а после спектакля они закрылись.

– Нет ничего плохого в неудаче, Лия. Это случается, ты учишься на этом и двигаешься дальше.

– Все это говорят! – взорвалась я. – Это просто жизненный опыт. Никто не будет помнить об этом. У тебя хорошо получилось, и это все, что имеет значение. Может хоть кто-то, пожалуйста, просто согласится со мной, что сейчас жизнь превратилась в отстой? Для меня это должно было стать большим прорывом, и тогда я узнаю, что получила свою роль только потому что все, кроме меня знали, что это будет полный провал. Я чувствую себя идиоткой.

– Ты читала обзоры, Лия? – Спросил папа.

Я кивнула.

– Только один, – по его взгляду я поняла, что мне придется выложить всю правду. – Хорошо, я прочла пару первых пунктов и на большее меня не хватило. Это было жестоко, папа.

Я чувствовала, что слезы опять накатывают, как в то раз, когда я впервые читала отзыв рецензента о пьесе. Я была там, я была частью этой катастрофы, я знала что этим все и закончится, и должна была быть к этому готова.

– Ну, как твой отец, я разыскал каждый обзор пьесы. Их было четыре, в разных газетах и на веб-сайтах. Знаешь, что у них общего?

Я покачала головой и провела пальцем, чтобы вытереть влагу, собравшуюся в уголках глаз.

– Готова поспорить, они сказали, что это полный отстой.

Он засмеялся.

– О, да. Это была общая тема. Но все они также говорили, что могло быть гораздо хуже. Что если бы не лидерство женщины, Лии Аллен сыгравшей роль Энни, тогда это было бы абсолютной катастрофой.

Я прислушалась.

– Они это сказали?

– Слово в слово, – он улыбнулся. – Каждый раз, когда кто-то выкапывает и читает обзор пьесы, они получают отчет о том, как блистательна ты была, несмотря на окружающее тебя дерьмо.

– Папа! Ты не должен говорить «дерьмо», – взять например нас со Стеф, которая пока мы были маленькими, все время говорила, что плохие слова были ее способом сохранить наш язык настолько чистым насколько возможно, и я никогда не этого нарушала.

– Прости, тыковка. Дело в том, что я не думаю, что это изменит вас так сильно, как вы думаете.

Я сделала глоток вина, обдумывая это. Ситуация определенно была лучше, чем я думала.

– Это не единственная причина, по которой я приехал, Лия, – мы уже обговорили нападение и спектакль. Что еще было?

– Это насчет Криса, – мое сердце пустилось вскачь. Он не может знать обо мне и Крисе, ведь правда?

Я не знала, как он отреагирует на это. Кроме того, мы с Крисом расстались. Вне всякого сомнения. Я больше никогда не хотела его видеть. По крайней мере, так твердил мой разум. Однако у моего тела была другая версия реальности, как и у моих фантазий, последние две ночи.