Пуговицы - [16]
Словом, жизнь налаживалась, капитализм постепенно вступал в свои права, а я с головой окунулся в новую игру, и она мне понравилась. Когда шефа благополучно отправили на заслуженный отдых, наш рекламный отдел уже процветал махровым цветом, а всю съемочную группу сотрясали цунами цинизма. Через три года мы были нарасхват, а у меня появились заказчики из других городов… Настоящий успех пришел после того, как я снял (все снимал и придумывал сам) музыкальный клип для дочки местного авторитета. Его крутили несколько месяцев по всем каналам, а мне начали позванивать из столицы…
Что странно — я чувствовал, что снова начинаю функционировать, как на войне. Тихое болото кинотеатра, по крайней мере, давало мне возможность чувствовать себя свободным. Я больше не был представителем «потерянного поколения», дистанция жизни удлинялась с каждым днем, и нужно было развивать легкие. Проснулся ли во мне вкус к жизни? Вкус к богатой жизни — это точно. А главное, я вдруг понял, что эту жизнь могу создать сам, своей головой. Это было приятное ощущение. Я представлял, что вскоре смогу вознестись так высоко, что у меня хватит сил, средств и нужных связей для того, чтобы наконец сделать что-то настоящее. И я знал что — сниму фильм под названием «Безумие», а вернее восстановлю его. Глупости! Все не так! Почему я до сих пор не мог сказать правду? Я найду Елизавету Тенецкую и предложу ей снять этот фильм. Это будет деловая встреча и деловое предложение.
…В декабре 1994 года я въехал в город своего детства победителем. Мне дали огромный по тем временам оклад, который предполагал стабильное увеличение. Я был нужен. Меня ждали. У меня было множество планов и свежих идей. Я не был готов только к одному — услышать: «Богач, я не люблю тебя!»
Я жил в просторной двухкомнатной квартире неподалеку от телецентра. Два раза в неделю заезжал к родителям, загружая их всегда полупустой холодильник разной снедью, которую мог достать в специализированных магазинах или же у своих заказчиков. Здесь я окунулся в совершенно другую жизнь. Время митингов, которое обошло меня в провинции (ибо там было тихо, как в пустынном оазисе), уже закончилось, началось время пустых прилавков, будоражащих телепередач, «купонов», миллионных купюр накануне денежной реформы и сериалов. Из-за последнего фактора работы у меня было хоть отбавляй — каждая тридцатиминутная серия отбивалась рекламным блоком. Я себя ненавидел и уж точно никак не мог повторить вслед за некогда обожаемой Ахматовой, что был с народом — «там, где мой народ, к несчастью, был»… Я не хватал брусочки сливочного масла, едва его вывозили в торговый зал универсама, не варил гороховый суп и не обсуждал цены. Из дремучего «совка» сразу перенесся в лагерь махрового капитализма. Как непутевый ученик, я пропустил несколько учебных лет. В то время, когда я выковыривал кровь и грязь из-под ногтей в Афгане, мои ровесники приходили в шок от публикаций в «Огоньке» и приставали с обвинениями к своим старикам, требуя суда над «коммуняками». В «уездном городе N», в этой тихой заводи, я практически ничего не знал о митингах, студенческих голодовках, возникновении многопартийной системы в парламенте и страстей вокруг национальной символики. Увы. Я стал обывателем, которому подвернулась возможность сытно есть и подниматься вверх даже не по лестнице — эскалатором. Чтобы окончательно не утратить уважение к себе, в первые два года пребывания в столице я написал и защитил диссертацию в «альма матер» по теме «Манипулятивные технологии в системе массовых коммуникаций». И снова попал в яблочко! Это было практически новое слово в развивающемся рекламном бизнесе. Помимо основной работы я получил предложение два раза в неделю читать лекции студентам на сценарном отделении кафедры института кинематографии. В меня влюблялись студентки, я водил их в «Националь» и угощал суши. Мимо, мимо…
Из старых приятелей на поверхности остался только Макс, тот самый, с которым мы отдыхали в пансионате после поступления в институт сто лет назад. Он сам нашел меня после того, как диссертация стала притчей во языцех среди телевизионщиков. Я пригласил его поужинать в «Националь».
Когда мы встретились у входа в ресторан, я не узнал Макса. Он здорово изменился, покруглел. Он растерянно топтался на пороге у стеклянных дверей и, едва завидев меня, произнес:
— Ну ты, старик, крутой! Да здесь же бешеные цены!
Меня передернуло. Со времен службы в кинотеатре терпеть не могу разговоров о ценах и деньгах!
— Все будет за мой счет! — буркнул я и толкнул дверь.
Швейцар (кстати, бывший «афганец», с которым я как-то разговорился, а потом давал щедрые чаевые) вежливо нам поклонился, отчего Максово и без того красное лицо пошло пунцовыми пятнами. Я заказал множество вкусных вещей, водки и коньяка. И пока все это несли вышколенные годами обслуживания иностранцев официанты, вдруг понял, что нам совершенно не о чем говорить. Моя голова была забита новым проектом, недоступным для Максового понимания, он же, очевидно, считал меня снобом, недорезанным буржуем и вообще — предателем. Мы выпили по первой.
Если бы можно было вернуться в прошлое и все исправить… Но чего хочет Ника? Изменить свое будущее или найти настоящую любовь в прошлом? («Если бы»)Идеальные девушки с идеальным воспитанием. Неужели они жертвы тайного заговора? Его цель – воспитать послушных и беспомощных женщин, покорных рабынь для будущих мужей. Но, когда твое сердце уже сделало выбор, трудно следовать навязанным правилам. («Лицей послушных жен»)
Я не знаю, кто он такой — этот мсье Паскаль. Я пыталась это понять в течение всего времени, пока писала… Для себя я назвала этот роман «философской мистификацией», хотя не уверена, что это именно так. Наверняка знаю одно: этот текст был подземным родником, который сам прокладывал себе путь в темноте. Наверняка знаю другое: он сам найдет для себя много других путей. Наверняка знаю третье: если в жизни произойдет что-нибудь необычное, на вопрос: «Почему?» я буду отвечать: «Так хочет мсье Паскаль!».
Роман в 2005 году был отмечен первой премией на конкурсе «Коронация слова». Это многоплановый роман, со многими сюжетными коллизиями и героями. Его временное пространство: от середины 70-х до наших дней, его география — Киев, украинская провинция, Россия, Черногория и… Америка. А главная идея такова: большое счастье или большая трагедия могут начаться с одной маленькой детали, с пуговицы, которую так легко потерять, а потом искать всю жизнь…«Пуговица» — роман про любовь, верность и предательство. Про то, что никогда не стоит оглядываться назад, а ценить то, что рядом с тобой — сегодня и навсегда.
…Если попавшей в сачок бабочке по очереди отрывать крылышки и лапки, она будет очень смешно ползти и извиваться. Таких бабочек и других насекомых в его сачке полно. С оторванными крылышками они пытаются взлететь и не понимают, почему у них это не выходит. Снова и снова они ползут, а он просто смотрит на них. Он не палач – он исследователь, и он очень хочет знать, что они чувствуют, эти насекомые. И уверенная детская рука снова тянется к сачку……Интересно, а как оно там с людьми?..
Похоже, все в этом мире можно делать нежно – любить, дружить, привязываться… А еще наказывать, заставлять страдать и даже… убивать. Все зависит только от твоего желания. И от того, какая у тебя душа. И от того, есть ли она у тебя вообще… Об этом и говорит в своих новеллах Ирэн Роздобудько. О чем они? Ответ очень простой – они о жизни. О той жизни, которую мы сами себе выбираем: или идем на костер, или всеми силами добиваемся правды, или молчим, сцепив зубы, или… убиваем. Нежно.
В центре романа «Двенадцать…» – женщина со своей неповторимой судьбой. В силу служебных обязанностей она выслушивает жизненные истории разных людей, наблюдает за ними. И совсем не замечает, что и сама стала объектом наблюдений…Роман «Увядшие цветы выбрасывают» – о доме для престарелых актеров… Если хорошо вглядеться в испещренные морщинами лица его постояльцев, можно узнать среди них и известных актрис, и именитых режиссеров. Казалось бы, совсем недавно они блистали на сценах театров и на экранах. И казалось, что слава и красота их вечна.
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
Этот сборник рассказов понравится тем, кто развлекает себя в дороге, придумывая истории про случайных попутчиков. Здесь эти истории записаны аккуратно и тщательно. Но кажется, герои к такой документалистике не были готовы — никто не успел припрятать свои странности и выглядеть солидно и понятно. Фрагменты жизни совершенно разных людей мелькают как населенные пункты за окном. Может быть, на одной из станций вы увидите и себя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».