Пугачевский бунт в Зауралье и Сибири - [8]
В то же время воевода Исетской провинции Веревкин донес генералу Деколонгу, что медные заводы Мясниковых и Твердышевых – Богоявленский, Преображенский, Архангельский и Воскресенский – злодейскою толпою уже захвачены и все заводские жители присягнули злодею; в той же опасности находятся и другие заводы той же компании, а также заводы Лугинина – Троицкий и Саткинский[23].
Башкиры большими толпами разъезжали с целью грабежа русских сел и заводов, почему Уфимская провинциальная канцелярия, от 26 ноября 1773 года, описывая стесненное положение города Уфы, окруженного толпами башкир, грабящих пригородные русские селения и не дающих проезда к городу, муча и умерщвляя жителей, просила у Исетского воеводы помощи.
Этой помощи, однако, воевода Веревкин оказать не мог, так как и город Челябинск, место его резиденции, находился в одинаковых условиях с Уфою и других войск кроме башкир, уже в значительной своей части передавшихся на сторону бунтовщиков, он в своем распоряжении не имел; почему обращение о помощи Уфимской провинциальной канцелярии было представлено воеводою Веревкиным на распоряжение генерала Деколонга и Сибирского губернатора Чичерина[24].
Появление башкирских полчищ, передавшихся на сторону самозванца, вынудило генерала Деколонга, ордерами от 1 и 7 декабря 1773 года, предложить командовавшему войсками на Сибирской линии генералу Скалону иметь бдительное наблюдение за состоящими в войсках по линии башкирами, которых насчитывалось до 1000 человек; в особенности обращалось внимание на башкир, находившихся в Тобольской, Ишимской и Тарской дистанциях, «которые взбунтовавшись могут разбежаться в свои жительства и удержать их от сего на местах нет никаких сил, а потому, в предупреждение сих неполезностей», генерал Деколонг просил Сибирского губернатора Чичерина командировать из ближайших дистриктов до 600 казаков с их старшинами для размещения их от Пресногорьковской крепости до Омской[25].
«Башкирцами воровски немало народу побито, – писал Деколонг из Верхнеяицкой крепости, – явным образом на крепость нападают, редуты совсем разоряют и огнем истребляют, со всех сторон пресекли коммуникацию, словом, всей Оренбургской губернии башкирской народ генерально взбунтовался и сущим неприятелем сделался, так что уже по нестерпимости принужден был я с ними здесь иметь небольшое сражение. Потому теперь вся линия подвержена ежеминутной опасности и по сим же обстоятельством на Сибирских линиях башкирцы остаются сомнительны».
При этом Деколонг выражал опасение, чтобы и киргизы не поколебались в своей верности, и потому предписывал «всем воинским командам, на линии расположенным, стоять готовыми к действию против неприятеля, посылать не малолюдные разъезды по утру, а с вечера и конвой посылать с заряженными ружьями и во всем воинском ополчении». Земляные укрепления в крепостях, по всей Сибирской линии, предлагалось всюду привести в порядок и в оборонительное состояние, «пушек с их снарядами, имея также во всякой исправности, поставить в надлежащих местах на батареях и, одним словом, не дремать и всегда наблюдать безопасность».
Для увеличения военных сил, находившихся в его распоряжении на Оренбургской линии, генерал Деколонг поручал генералу Скалону немедленно командировать из состоящей в Омской крепости полевой артиллерии шесть орудий со всеми положенными по штату запасными снарядами, со служителями, и притом «таких орудий, которые для полевой атаки и разбития неприятеля способнее». Также сделано было распоряжение о командировании на Оренбургскую линию 2-й легкой полевой команды. Неудовлетворительное состояние Оренбургской линии, о подкреплении которой военными силами озабочивался генерал Деколонг, удостоверялось и генералом Станиславским, который в конце ноября 1773 года из Орской крепости доносил генералу Деколонгу, находившемуся в Верхнеяицкой крепости, что линия Оренбургская во внутреннем и внешнем состоянии весьма слаба[26].
На обращение о присылке войск в помощь на пограничные линии Сибирский губернатор Чичерин (30 ноября 1773 года) уведомил генерала Деколонга, что в его распоряжении осталась только одна первая рота в 400 солдат, в составе которых значительное число конфедератов, но «на них, однако, никакой надежды положить не можно, как и в Оренбурге, где оные от службы отказываются, бегут к злодеям. Эти конфедераты из злейших продерзателей, некоторые начали в Тобольске не только разглашать, но и всех явно уверять о злодее и даже с такою дерзостью, что, подходя к острогу, где содержатся пересланные за возмущение из Оренбурга Яицкие казаки, числом более 300 человек, подавали милостыню о здравии злодея самозванца. Сии возмутители все переловлены, и публичное наказание учинено и тем смятение пресеклось»[27].
25 ноября полчище Пугачева подступило к Ильинской крепости[28], в которой находился секунд-майор Заев с командою, доносивший генералу Станиславскому: «Ожидаю от вашего превосходительства секурса: злодей сего числа в полдень крепость Ильинскую взял в блокаду, для того покорно прошу – не возможно ли учинить секурс, ибо оный имея силу превосходит, по-видимому, тысяч до двух и с артиллериею. Секунд-майор Ефрем Заев»
