Пугачевский бунт в Зауралье и Сибири - [12]

.

Неудача первого столкновения Сибирских войск с толпами мятежников, происшедшая вследствие малочисленности команды секунд-майора Заева, сравнительно с численным составом бунтовщиков, предводительствованных самим Пугачевым, объясняется и тем, что местность, в которой пришлось действовать команде, совершенно ей была неизвестна, да и разведочная часть, которая могла бы дать данные о движении неприятеля и его силах, вверявшаяся чинам из состава иррегулярных войск, настолько была плохо организована, что состояла в большинстве из людей, передававшихся на сторону мятежников.

В рапорте от 3 декабря[46] генерал Станиславский, излагая обстоятельства, при которых произошло падение Ильинской крепости, сообщал генералу Деколонгу, что посланный им 24 ноября к полковнику де-Марину с ордерами оренбургский казак капрал Татин, а также посланные из Губерлинской крепости 28 ноября озерские 4 казака с ордерами к секунд-майору Заеву, неизвестно где находятся, так как и по сие время еще не возвращались, несмотря на недальность расстояния; сержант же Балохонин, присланный от полковника де-Марина и обратно отправленный с известиями к нему и секунд-майору Заеву 25 числа, доехав до Разбойного редута, рапортом донес, что он отправленные с ним ордера, ехавши верхом, по причине неоднократного падения лошади, нечаянно из-за пазухи обронил. Посланный за сим вновь с дубликатами и с сопровождением казаков, как видно из донесения секунд-майора Заева, бежал с теми казаками, а куда – неизвестно.

Эта неудача не могла остаться без влияния на дальнейшее распространение мятежа, тем более что малочисленность регулярных войск, составлявших единственный оплот для администрации водворению спокойствия, делали районы целых обширных провинций беззащитными.

Количество приверженцев к мятежу среди башкирского населения с каждым днем увеличивалось, порождая опасения русского населения.

Челябинская ратуша, страшась нападения башкир, разоряющих русские поселения в Исетской провинции, сделав воззвание к своим посадским и цеховым жителям «о готовности к защите городя тем, у кого какие ружья есть» (10 декабря 1773 года), постановила просить генерала Деколонга об удержании в г. Челябинске 11-й полевой команды, предположенной к дальнейшему следованию к Оренбургу.

Исетский воевода Веревкин, находя положение Челябинска действительно опасным, признавал ходатайство граждан об оказании им защиты совершенно основательным и в «особенности необходимым для соблюдения высоких Ея Императорского Величества интересов, яко то денежной казны, которой ныне состоит в Челябинске около пятидесяти тысяч рублев. Да заготовленные для провинции соль, вино в провиантском магазине. Гостиный двор не менее как на полтораста тысяч рублев. Ежели оной воинской команды от вашего высокопревосходительства мне пожаловано не будет, то в таком случае неминуемой подвержен буду напасти, и ежели, отчего Боже сохрани, провинциальный город будет разорен, то уже вся Исетская провинция будет подвержена бедствию и всей погибели. Солдат у меня в городе только 20 человек, казаков 50, граждан, т. е. канцелярских служителей, посадских и отставных служилых до 200 человек.

Крестьян хотя и наряжено до 1000 человек из дальних слобод, но оные по днесь еще не бывали, да они же и без оружия. Хотя у немалого числа граждан и казаков винтовки и есть, но они ноне, в морозливое время, к стрельбе совсем неспособны. Да и к большему несчастию нашему, пороху ружейного нисколько в городе нет, да и пушечного самое малое число; хотя мною, по открытии зла, от Екатеринбурга и многих линейных крепостей от командиров порох требован, но везде отказали; просил о присылке пороха из Тобольска его превосходительство господина генерал-поручика Сибирского губернатора Денис Ивановича Чичерина, токмо еще не прислано»[47].

Для удержания проходящей команды в Челябинске провинциальная канцелярия послала указ на имя командира команды премьер-майора графа де-Кастро-Ласерда, прося его остаться на некоторое время в городе.

Башкиры не щадили в грабежах и разбоях казаков, производили нападение на редуты и крепости, охраняемые казаками, почему атаман уйских казаков Кашигин, ввиду неоднократного нападения на Уйскую крепость, нижайшим рапортом, «от имени своих казаков, просил защитить и оборонить Ея Императорского Величества всеподданнейших рабов материнским Ея Императорского Величества милосердием. От башкирцев сильная гибель, осадили, 12 декабря 30 человек убили. Мир православный плачет!»

Донося о целом ряде нападений со стороны башкирского населения, казаки в особенности с негодованием относились к тому факту, что после убийства, 10 декабря, четырех братьев казаков Малявкиных башкиры, нанеся сильные побои женам убитых, поставили их на колена, а затем принудили их у одного из башкир целовать руку в знак повиновения злодею. Эти башкиры объявляли, что посланы от Пугачева для приведения к корану всякого русского человека, и если кто не будет целовать руку и в него веровать, того они будут закалывать копьями.

Просили о помощи и заводские крестьяне. Белорецкого завода крестьяне в прошении своем, поданном Верхнеяицкому коменданту Ступишину, писали: «Мы, реченные крестьяне, пришли в крайнее разорение, что от здешнего завода ни на полверсты выехать не можно и без корму помирает вся наша скотина, а сего декабря 12 числа имевшийся у нас в поле аржаной хлеб башкиры сожгли, также дома наши жгут и приводят нас в крайнее разорение и убожество. Того ради вспоможения слезно просим, хотя небольшую команду нам прислать».