Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1 - [187]

Отговариваясь тем, что уехал из Кунгура для поощрения крестьян сопротивляться мятежникам и для собрания вооруженных жителей для защиты города, воевода Миллер счел лучшим отправиться в отряд Попова, а в Кунгур послал из Чусовских городков 300 человек наскоро набранных и вооруженных крестьян.

Таким образом присоединившись к отряду, воевода Миллер 6 января прибыл вместе с ним в Кунгур. Майор Попов тотчас принял самые энергические меры к обороне, разделил город на участки и поручил их за несколько дней перед тем возвратившемуся воеводскому товарищу, прокурору Попову, горного ведомства капитану Попову, президенту от купечества, бургомистрам и ратманам.

«Воеводе же Миллеру, – писал секунд-майор Попов в составленной им инструкции[926], – как градодержателю, не определяя себе нигде поста, раздавать всем вышеписанным особам, чрез капитана Буткевича, приказания. Для чего оным [начальникам дистанций] долженствует ему, воеводе, во всем безропотно повиноваться, через что узлом сего послушания все здешние и собранные из селений обыватели к общей всех пользе твердо и надежно будут стоять и проявляться атакующим город злодеям».

Не ограничиваясь этим, Попов приказал прочесть всем жителям города, «не исключая ни одной души и при молебном Господа Бога прошении», обыкновенную присягу, манифест и указ императрицы и увещание, присланное преосвященным Вениамином.

«Что ж до меня принадлежит, – писал он всем городским властям и управлениям, – то всех услужно прошу отпустить мне годных ружей с припасами, сколько за раздачею найдется, коими я снабдя умеющих в команде моей рекрут стрелять, определяю себя к наиважнейшему посту, на который, по положению места, больше чаять надобно неприятельского стремления. Сверх того, стану и прочих рекрут обучать, по скорости времени и частым тревогам, хотя только заряжать ружье, дабы ежели еще где порожние ружья найдутся, все оными в отпор действовать могли.

Воевода, как хозяин и первое занимает в провинции и городе место, благоволит приказать чрез полицию, чтобы во всем городе была тишина, шум, песни, а особливо по ночам должны быть прекращены и не только по бекетам и вокруг города, но и въезде внутри города по улицам, посылать дозоры, чтоб праздно в ночи никто не шатался, а всего лучше, если заблагорассуждено будет, к общественной пользе и всех целости, питейным домам продажу вина и других напитков запретить.

Как от обошедших почти вкруг города злодеев частые бывают тревоги и из оных иногда по одному только бекету и то малое число единственно для высматривания подъезжают, а во всем городе великое от того происходит смятение и беспокойство, то во избежание таких колебаний, ежели рассудится, поступать таким образом: когда против которого бекета злодеи станут показываться, то командир, изготовясь оружием к принятью, ту же самую минуту дает знать воеводе, который, чтоб одни только вокруг города бекеты изготовились, приказывает ударить в большой колокол несколько раз. Ежели бы на два или больше бекета подъезд показываться начал и от тех бекетов дойдут до него известия, тогда бить в набат на всех колокольнях, почему к приумножению сил на всех постах с крайним поспешением назначенные бегут со своим из домов и квартир оружием. А что касается по ночам, то как за темнотой увидеть не можно, на один ли только бекет стремление происходит, то по полученному с первого бекета известью о приближении злодейском, по мнению моему, должно уже повсюду в набат ударить.

Когда злодеев вокруг города видно не будет, то вышеписанные командиры могут в своих квартирах находиться, осматривая, однако, в день почасту, в точной ли готовности его подчиненные люди находятся и все ли у них оружие в исправности состоит, а к ночи, хотя бы и не было тревоги, неотходно быть при своих местах и там ночевать. А если кто от своего поста при тревоге умышленно отлучится, тот сочтен будет ее императорского величества изменником и недостойным тем называться, чем он теперь есть, как и за то, если, ища покоя и страшась смерти, скажется при нынешнем случае больным.

Впрочем, объявив мое мнение, что еще с совета к лучшему признано будет, я на все труды и опасности усердно себя полагаю».

Эта энергическая и обстоятельная инструкция сразу подчинила Попову все население города; жители смотрели на него как на своего избавителя и преследователя тех, которые пожелали бы уклониться от общего дела. Обыватели повиновались ему беспрекословно и при первом появлении неприятеля выказали полную энергию.

В первом часу пополудни 9 января мятежники стали подходить к Кунгуру по трем дорогам: из Осы, Казани и по сибирской дороге, со стороны Екатеринбурга. Из толпы, следовавшей по осинской дороге, выехало вперед несколько человек башкирцев, которые кричали по-русски и требовали сдачи города.

– На что вы нас и себя мучите, – кричали они, – мы хотим быть с вами в мире, только вышлите к нашему полковнику вашего воеводу и других начальников, а сами город сдайте. Мы вас ничем не тронем.

В ответ на это последовали выстрелы из орудий. Мятежники подались назад, но остановились почти около города. Тогда майор Попов с 12 человеками солдат казанского батальона, 30 рекрутами, с 60 пешими и 100 человеками конных обывателей и с одним орудием произвел вылазку и смело атаковал неприятеля.