Пудра и мушка - [5]

Здесь и жил мистер Шартери, как до него жили его отец и дед. Он был счастлив со своими женой и дочерью. Но нас прежде всего интересует именно дочь.

Ее звали Клеона, и она была весьма недурна собой. У нее были густые золотистые волосы, на фоне которых словно васильки во ржи выделялись большие голубые глаза. Алые губки выглядели одинаково очаровательно, когда девушка улыбалась или обиженно надувала их. Ей только что исполнилось восемнадцать на радость и к отчаянию всех женихов в округе. В особенности, к отчаянию мистера Филиппа Жеттана.

Филипп был по уши влюблен в Клеону, с первого раза, как увидел ее по возвращении из монастыря, где она получила скромное образование. До отъезда туда они вместе с Филиппом и с Джеймсом и Дженнифер Винтонами постоянно играли, ссорились, начиная с того момента, как только смогли самостоятельно ходить. Когда Клеона покинула их компанию, чтобы поднабраться лоску, мальчики редко ее вспоминали, зато когда она вернулась обратно, все их мысли были только о ней. Время подружки по детским забавам ушло навсегда, ее место заняло волнующее Видение. Филипп и Джеймс стали с подозрением поглядывать друг на друга.

Клеона была рада подобному обороту событий и использовала свой природный дар с величием королевы. Она играла с одним молодым человеком, чтобы досадить другому. И наоборот. Но прошло немного времени, и она поняла, что мистер Жеттан волнует ее гораздо больше, чем того требуют правила приличия. Девушка все время думала о Филиппе, а когда он приходил навестить их, ее сердце начинало биться чаще и временами даже было готово выпрыгнуть из груди.

Но Клеона была строга к самой себе, тем более, что в мистере Жеттане было много такого, что она не одобряла. Пускай он мог ей казаться властным и привлекательным - а этого у него было не отнять, но он чаете бывал безнадежно неотесанным. До возвращения в Шарлихауз, Клеона успела провести несколько месяцев у своей тетки, жившей в городе. Тамошние мужчины очень элегантно ухаживали за Клеоной, осыпая ее комплиментами. Она могла игнорировать любого из них, но их обращение с ней оставалось столь же обворожительным. Речь же Филиппа была простой и незатейливой, а его комплименты почти всегда были не к месту, да и внешний вид оставлял желать лучшего. У Клеоны было хорошо развито чувство цвета и стиля; ей нравилось, чтобы ее кавалеры выглядели модно. Сэр Мэтью Грелони, например, поражал своими чудесными чулками со стрелками, украшенными бабочками; Фредерик Кинг носил безукоризненно подогнанный по фигуре камзол, говорили, что влезть в него ему помогали сразу три человека. Платье Филиппа было сработано практично, но и только, а чулки Мэтью он просто презирал. Филипп даже отказывался купить себе парик, так и ходил, зачесав каштановые волосы назад и перевязав их сзади черной тесемкой в косичку. Никакой пудры, локонов, неухоженные ногти и ненапудренное лицо. Фу! Клеона думала, что, нарисуй он себе всего лишь одну крохотную мушку, и девушки/ сходили бы по нему с ума. Тем не менее Клеона не любила плакать. Во-первых, от слез ее глазки становились красными. Во-вторых, это было совершенно бесполезное занятие. Но она твердо решила, что Филиппа нужно исправить, так как она... ну ладно, скажем, так как он был ей не неприятен. Филипп как раз приехал из города, куда его посылал отец под предлогом решить кое-какие дела, связанные с недвижимостью. На самом деле Моррис надеялся, что город развлечет сына, изменит его старомодные мысли. Филиппу был невдомек этот тайный умысел, но Клеона была в него посвящена. Ей очень нравился сэр Моррис, как, впрочем, и она ему. Когда сэр Моррис увидел, что Филипп выбирает себе жену, то это его порадовало, хотя он считал, что Жеттаны должны стремиться повыше. Но будучи верным старинной пословице, сэр Моррис вполне довольствовался нынешним развитием событий. Единственное, что его беспокоило, - это очевидное упрямство сына в первой части пророчества, а именно - любви... Он любил Филиппа и не хотел его терять; они были прекрасными компаньонами, но...

"Ей-богу, сэр, вы начинаете рассуждать, как старая скучная собака!" подумал сэр Моррис вслух.

Прямые брови Филиппа уже почти совсем срослись у переносицы и разъединялись только в улыбке.

- Ничего, сэр, я держу в доме двух веселых собак и думаю, что этого достаточно.

Губы у сэра Морриса слегка дрожали.

- Ты что, Филипп? Осуждаешь меня?

- Ничуть, сэр. Вы это вы, а я - это я.

- Все правильно, - сказал отец. - Ты по собственной воле влюбился в это чертовски хорошенькое создание; но при этом ты скорее всего останешься у разбитого корыта.

Филипп немного покраснел при упоминании о Клеоне. Последняя фраза заставила его нахмуриться.

- Что вы хотели сказать, сэр?

Такие же, как и у сэра Морриса проницательные серые глаза, теперь смотрели жалобно.

- Маленькая госпожа Клеона не пойдет ни за кого из вас и ты не сможешь ничего исправить, сын. Ты не задумывался об этом? Что общего может быть у этой утонченной крошки с невоспитанным увальнем вроде тебя?

Филипп тихо ответил:

- Если госпожа Клеона одарит меня своей любовью, то такого, какой я есть, а не напудренного и напомаженного красавца.