Публицистика - [8]
И вот отвоевавшие своё артиллерист Юрий Бондарев, танкист Даниил Гранин и пехотинец Борис Васильев, дай Господи им здоровья, живут и здравствуют — а Юрий Казаков, Александр Вампилов или невоевавший Юрий Трифонов через безвременье не перешли. Так и остались там, убитые без пуль и осколков.
Не все знают, что воевал (был пленён и бежал из плена!) проживший достаточно долгую жизнь Иннокентий Смоктуновский. И добрый дедушка Юрий Никулин воевал, и навоевал «Медаль за отвагу». И офицер Великой Отечественной Владимир Этуш до сих пор снимается в кино.
А вот Олег Даль не воевал. И Василий Шукшин — нет. И Александр Кайдановский — нет.
Воевавший Булат Окуджава прожил 73 года, а не воевавший Владимир Высоцкий — 41.
Понятно, что можно вспомнить и назвать другие имена — но, согласитесь, я ж называю людей знаковых, которые определяли лицо послевоенной эпохи. И картина получается совершенно очевидная: у воевавших запас прочности больший.
Я всё это наблюдал на примере своей семьи.
Один мой дед, Нисифоров Николай Егорович, 1923 года рождения, был призван в 1941-м, пулемётчик. Потерял семь «вторых номеров» за войну — а сколько всего погибло из пулемётного расчета — он и не помнил. Зато помнил, как ротой побежали в атаку, атаку задавили, и обратно в окопы возвращается пять человек.
Другой мой дед, Прилепин Семён Захарович, 1914 года рождения, был призван в 1942-м. Артиллерист, попавший потом в плен и два с лишним года проведший в лагерях по всей Европе. Ему однажды некий, оказавшийся в том же лагере, ведун нагадал, что проживёт дед 85 лет — и поверить в то было глупо и нелепо. Умирали там все, непрестанно и каждый день — тут бы день протянуть. Но ведун оказался прав.
Оба деда сразу после войны нарожали по трое детей. Оба деда всю жизнь держали огромное хозяйство, с огородами до горизонта и огромным поголовьем самой разнообразной скотины.
Послевоенные дети и первого и второго деда пошли не в родителей. Дочери, правда, живут и здравствуют — но какой с женщин спрос. А вот мой отец умер, прожив чуть побольше Василия Шукшина. И мой крёстный — родной дядя — умер, прожив чуть поменьше Олега Даля.
И на таком печальном фоне мы всерьёз голосим про военный синдром!
У нас принято во всём винить американцев — ну так я не буду тогда выделяться из толпы.
Этот самый военный синдром во многом придумали американцы, получившие своё во Вьетнаме. Их заразный кинематограф, наснимавший по этому поводу десятка полтора шедевров, привил тему и нашему кинематографу. А кинематограф — великая вещь.
С тех пор, пошло-поехало.
Сегодняшний фронтовик, отстрелявший своё солдатик, особенно если он ещё молод, едва попадёт на страницы серьёзного романа или хорошего фильма, сразу начинает тосковать и тоскует до полного исступления.
И никакого другого фронтовика и солдатика нам никто не предлагает. Вот чтобы он пострелял, побуянил, порисковал шкурой — а вернулся домой, развернул гармонь — и все девоньки его.
Между тем, скажу как на духу, ни одного носителя «афганского» или «чеченского» синдрома я в своей жизни не встречал. То есть, я знаю людей, которые были в чеченском плену, знаю, как минимум, трёх мужиков, что прошли и Афган, и Чечню, и Абхазию успели зацепить, знаю с полста бойов, проведших в Грозном в пору проведения там контртеррористической операции по году и больше, и ещё десяток знаю, которые наверняка и в упор убивали людей.
Только не надо мне заливать про то, что я не знаю, что у них твориться в душе.
В душу я никому залезть не смогу, но хронической тоской, неврозом, алкоголизмом, мучительной завистью к окружающим и непрестанной злобой к миру хворают не те, кого я назвал, а совсем другая часть моих знакомых — что автомат, танк и гранату видели только в телевизоре.
Здесь, конечно, стоит меня спросить а отправил бы я но войну своих сыновей. Или задать конкретный вопрос в лоб: не за войну ли я тут пропагандирую.
На что я на чистом духу отвечу: война — зло, а детей своих я под пули не пущу ни за что.
Что, впрочем, никак не отменяет всего вышесказанного.
Если он придёт
Не в том проблема, что в России есть люди с разными убеждениями. Печально было бы, когда дела обстояли иначе.
Проблема в том, что и т. н. «русские патриоты», и т. н. «российские либералы» являются носителями сектантского мышления. Уверенность в собственной правоте и у первых, и у вторых откровенно нездоровая. Так истово могут видеть себя носителями последней истины только безбожники. Надо, в конце концов, иногда давать себе отчёт в том, что окончательной истины здесь, на земле, нет. Мы призваны её искать: за тем и родились. Но узнаем всё чуть позже.
А наши политические деятели, как послушаешь их, всё уже знают.
Измученные неприподъёмным всезнанием патриоты и либералы давно стали носителями определённых, присущих только им качеств.
Патриоты всегда подозрительны. Странное дело: русские люди, живущие на русской земле, исповедующие русские взгляды непрестанно ощущают себя словно бы в окружении. Всё вокруг предано, продано, попрано и поругано. И всё это сделали враги, которых тьмы, тьмы и тьмы. Враги окружают нас как воздух. Всякий прикоснувшийся врага — сам становится врагом. Надо всегда быть настороже. Надо блюсти себя в чистоте и общаться только с подобными себе.
Захар Прилепин — прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий «Национальный бестселлер», «СуперНацБест» и «Ясная Поляна»… Известность ему принесли романы «Патологии» (о войне в Чечне) и «Санькя»(о молодых нацболах), «пацанские» рассказы — «Грех» и «Ботинки, полные горячей водкой». В новом романе «Обитель» писатель обращается к другому времени и другому опыту.Соловки, конец двадцатых годов. Широкое полотно босховского размаха, с десятками персонажей, с отчетливыми следами прошлого и отблесками гроз будущего — и целая жизнь, уместившаяся в одну осень.
Второй роман одного из самых ярких дебютантов «нулевых» годов, молодого писателя из Нижнего Новгорода, финалиста премии «Национальный бестселлер»-2005 станет приятным открытием для истинных ценителей современной прозы. «Санькя» — это история простого провинциального паренька, Саши Тишина, который, родись он в другие времена, вполне мог бы стать инженером или рабочим. Но «свинцовая мерзость» современности не дает ему таких шансов, и Сашка вступает в молодежную революционную партию в надежде изменить мир к лучшему.Классический психологический роман, что сегодня уже само по себе большая редкость, убедительное свидетельство тому, что мы присутствуем при рождении нового оригинального писателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Не совсем понятно, что делать с Прилепиным, по какому разряду его числить. У нас такой литературы почти не было.Проза Прилепина вызывает желание жить — не прозябать, а жить на всю катушку. Еще десяток таких романов, чтобы уж самых ленивых и безграмотных проняло, — и России не понадобится никакая революция.Дмитрий Быков.
Захар Прилепин – прозаик, публицист, музыкант, обладатель премий “Большая книга”, “Национальный бестселлер” и “Ясная Поляна”. Автор романов “Обитель”, “Санькя”, “Патологии”, “Чёрная обезьяна”, циклов рассказов “Восьмёрка”, “Грех”, “Ботинки, полные горячей водкой” и “Семь жизней”, сборников публицистики “К нам едет Пересвет”, “Летучие бурлаки”, “Не чужая смута”, “Взвод”, “Некоторые не попадут в ад”. “Ополченский романс” – его первая попытка не публицистического, а художественного осмысления прожитых на Донбассе военных лет.
«Быть может, у меня ничего не получилось, но я так не думаю. Перед вами – итоги моих болезненных размышлений о нашем с вами Отечестве. Чтоб понять, кто мы и зачем, нужно было заново пересобрать все представления, и я бережно, с тщанием ребёнка, пересобрал. В какой точке бытия находимся мы и куда следуем. Что есть Родина. Какое отношение мы имеем к Древней Руси. Насколько близки к нам князья династии Рюриковичей и кто для нас Грозный Иоанн. Как мы из дня нынешнего видим “белых”, и что нам думать о “красных”.
Опубликовано в журнале «Левая политика», № 10–11 .
"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/.
«Почему я собираюсь записать сейчас свои воспоминания о покойном Леониде Николаевиче Андрееве? Есть ли у меня такие воспоминания, которые стоило бы сообщать?Работали ли мы вместе с ним над чем-нибудь? – Никогда. Часто мы встречались? – Нет, очень редко. Были у нас значительные разговоры? – Был один, но этот разговор очень мало касался обоих нас и имел окончание трагикомическое, а пожалуй, и просто водевильное, так что о нем не хочется вспоминать…».
Деятельность «общественников» широко освещается прессой, но о многих фактах, скрытых от глаз широких кругов или оставшихся в тени, рассказывается впервые. Например, за что Леонид Рошаль объявил войну Минздраву или как игорная мафия угрожала Карену Шахназарову и Александру Калягину? Зачем Николай Сванидзе, рискуя жизнью, вел переговоры с разъяренными омоновцами и как российские наблюдатели повлияли на выборы Президента Украины?Новое развитие в книге получили такие громкие дела, как конфликт в Южном Бутове, трагедия рядового Андрея Сычева, движение в защиту алтайского водителя Олега Щербинского и другие.
Курская магнитная аномалия — величайший железорудный бассейн планеты. Заинтересованное внимание читателей привлекают и по-своему драматическая история КМА, и бурный размах строительства гигантского промышленного комплекса в сердце Российской Федерации.Писатель Георгий Кублицкий рассказывает о многих сторонах жизни и быта горняцких городов, о гигантских карьерах, где работают машины, рожденные научно-технической революцией, о делах и героях рудного бассейна.
Свободные раздумья на избранную тему, сатирические гротески, лирические зарисовки — эссе Нарайана широко разнообразят каноны жанра. Почти во всех эссе проявляется характерная черта сатирического дарования писателя — остро подмечая несообразности и пороки нашего времени, он умеет легким смещением акцентов и утрировкой доводить их до полного абсурда.