Публицистика - [20]

Согласно патриотам, нам следует страну беречь и приращивать, но только непонятно, кто будет жить на этой территории — Пушкин, что ли? Сами патриоты, как я посмотрю, плодиться не очень любят. Это их личное дело, конечно, но все-таки есть некая нехорошая закавыка в том, что у идеологов правого движения в России сплошь и рядом вообще нет детей.

Может, ввести закон, согласно которому особо ретивых либералов заселяли бы на пограничные с Китаем острова и отделяли вместе с островами в вечное китайское пользование, а наиболее грозных патриотов обязывали б усыновлять по двенадцать детей, чтоб, блин, знали, как это бывает.

Либералам надо наконец определиться, что в России нет порядка вовсе не потому, что у нас земля большая. «Вон Япония — маленькая страна, зато жизнь достойная», — говорил тут один либерал. Ну, в мире много стран величиной с Японию и даже меньше, однако ничем, кроме своего размера, они Японию не напоминают. Если мы устроим еще один распад СССР, но уже в пределах РФ, счастливей и богаче от этого мы точно не станем.

Заметим походя, как все-таки странно, что в России есть множество либералов, которые хотят отдать хоть все Курилы японцам, а про японских либералов, желающих оставить Курилы России, известно гораздо меньше. Может, у нас либералы дурной выделки? Может, нам японских завезти себе?

Патриотам стоит, наконец, понять, что русские люди отказываются плодиться вовсе не потому, что им мешают выходцы с гор и степей. Все обращают внимание на те деревни, поселки и городки, где воинствующие горцы как с цепи сорвались и лютуют, но как будто бы в тех местах, где этих горцев нет, — мы живем лучше и плодимся на славу.

Я вот, скажем, с недавнего времени обитаю в деревне, у нас кавказцев нет вообще, зато и последние дети родились тут лет эдак 15–20 назад. Деревня вымирает без всякого постороннего воздействия, сама по себе, как и тысячи других деревень в России, где ни гастарбайтеров, ни местных — один бурьян.

Всего подростков к тому моменту, как я переехал в деревню, было четверо. Гипотетически они могли создать две семейные пары и повысить численность деревенского населения, но двое из них (один парень и одна девушка) удавились в течение года, а оставшиеся двое, судя по внешнему виду, уже лишились репродуктивных функций. Какой такой таджик в этом виноват?

И здесь передо мной возникает конкретный вопрос: а хочу ли я заселить свою деревню этими самыми таджиками?

Я ж, стоит признаться, вовсе не либерал. Это либерал, наверное, очень хочет отдать своих детей в многонациональную школу и радоваться за дочку, как она там дружит с Джамшудом, и за сына, как он милуется в Зульфией.

Мне чуть сложнее.

Я просто хочу, чтоб в той деревне, где я живу, была школа, а ее там нет и не предвидится. Зачем школа, когда детей нет!

И как быть?

Знаете, ответ незамысловат.

Мне просто хочется жить в другой России. Не в этой.

Позволить себе быть многонациональным государством может страна, которая не просто завозит или позволяет завозить вагонами иностранных граждан без прописки, медицинских полисов, прав и в конечном итоге обязанностей, но в качестве государственной идеологии делает ставку на новый империализм; если вам угодно, то — либеральный империализм, например, американского толка.

В Америке проводится американизация всех въезжающих туда граждан, у нас будет происходить русификация. Речь идет, конечно, не о татарах, башкирах и чеченцах, а о тех национальностях, что уже не имеют своих национальных образований в России.

То есть Россия нуждается не только в тотальном контроле над всеми въезжающими в страну и в стремительном выдворении тех, кто находится здесь незаконно (вообще-то это нормально), но и в максимально быстром обеспечении мигрантов элементарными социальными благами. Они должны иметь трудовые книжки и полисы, а дети их обязаны учиться в русских школах русскому языку и литературе — так мы получим спустя десять или пятнадцать лет граждан России, а не банды этнических полубомжей.

Необходима государственная ставка на всех, что называется, инородцев, для которых Россия и русский язык стали родными — не совсем русские и совсем не русские ученые, военные, врачи, музыканты, литераторы, — мы должны чаще видеть их лица, эти люди должны служить примером всем своим соплеменникам.

Гражданам России надо прямо, громко, внятно объявить о том, что Россия отныне не проходной двор, а то, чем она была во все времена, — империя и жить будет по имперским законам, которые едины и для блондинов, и для брюнетов. Нам должны быть понятны правила! Правила не игры, а совместного бытия.

Многонациональное государство не имеет возможности в качестве идеологии использовать воинствующий индивидуализм и на любой гражданский вопрос отвечать: «А что ты сделал сам, прежде чем спрашивать с власти? Начни с себя, посади дерево, вырасти сына, потом проголосуй за нас!»

Когда у нас индивидуализм — тогда у нас скрытая гражданская война, как сейчас.

Многонациональное государство живет по принципам здорового коллективизма, власть его обладает зримым моральным авторитетом (именно моральным — потому что аморальный авторитет у нас достигается на раз) и формулирует не частные, но общие задачи для всех народностей, населяющих страну.