Публицистика 1918-1953 годов - [274]

 — в то время был широко известен шарж художника Коки (Н. И. Фидели) «Подмаксимовики», где Горький был изображен в виде большого гриба, от корня которого отходили три маленьких гриба: Л. Андреев, С. Скиталец и Бунин.

Мы получали в «Сборниках Знания»… — см. «Заметки» (Последние новости. — 1929. — 9 ноября; с. 311 наст, изд.) и коммент. к ним (с. 595–596).

Мы с женой лет пять подряд ездили на Капри… — впервые Бунины прибыли на Капри в марте 1909 г. Устроились в отеле «Пагано» по совету М. Ф. Андреевой и прожили там 8 дней, «почти не разлучаясь с милым домом Горького» (письмо Бунина А. Е. Грузинскому 21 марта (3 апреля) 1909 г. — РГАЛИ, ф. 126, оп. 1, ед. хр. 126, лл. 6–7). В ноябре 1911 г. Бунины вновь на Капри, остановились в отеле «Квисисана». Бунин пишет брату о Горьком: «…А что до красноперого, то необходимость ходить к нему выбивает из интимной тихой жизни, при которой я только и могу работать, мучиться тем, что совершенно не о чем говорить, а говорить надо, имитировать дружбу, которой нету, — все это так тревожит меня, как я и не ожидал. Да и скверно мы встретились: чувствовало мое сердце, что энтузиазму этой „дружбы“ приходит конец, — так оно и оказалось, никогда еще не встречались мы с ним на Капри так сухо и фальшиво, как теперь!» (Цит. по кн.: Бабореко А. К. И. А. Бунин. — С. 177). Через год — 16 (29) ноября 1912 г. Бунины опять приезжают на Капри и находятся здесь по апрель 1913 г. В этот приезд отношения между писателями теплее, чем в предыдущий. В письме Ю. А. Бунину от 19 марта (1 апреля) 1913 г., правленном и дописанном Буниным, Вера Николаевна говорит о Горьком и Е. П. Пешковой: «Отношения с ними нежнее. Предлагали поселиться у них, — вообще дружба!» (Там же. — С. 207).

В начале апреля 1917 года мы расстались с ним дружески. — См. дарственную надпись на книге «М. Горький. Статьи 1905–1916 гг.»: «Любимому писателю и другу Ивану Алексеевичу Бунину А. Пешков. 2-ое апреля 17 г. Светлое Христово воскресенье. Петроград» (Летопись жизни и творчества А. М. Горького. — М., 1959. — Вып. 3: 1917–1929. — С. 27).

В день моего отъезда из Петербурга он устроил огромное собрание в Михайловском театре… — 3 (16) апреля 1917 г. праздновалось открытие выставки картин финских художников, на которое собрался «весь Петербург».

Когда я уходил, он… обнял меня, крепко поцеловал, — на вечную разлуку, как оказалось… — После этого писатели действительно не встречались. В конце апреля 1917 г., когда Горький приехал в Москву, остановился у своей жены Екатерины Павловны, она сказала Бунину по телефону: «Алексей Максимович хочет поговорить с вами». Бунин ответил, что «говорить нам теперь не о чем, что я считаю наши отношения с ним навсегда кончеными».

Письмо в редакцию (об обыске в Германии)^*

Последние новости. — 1936. — 1 ноября (№ 5700). — С. 1–2. — Письму предшествовал заголовок: «Злоключения И. А. Бунина в Германии. Русского академика, Нобелевского лауреата подвергли на границе неслыханному унижению и издевательствам».

Спустя несколько дней в той же газете 5 ноября (№ 5704) официальное германское агентство «Д. Н. Б.» дало следующее опровержение описываемому Буниным инциденту: «Иностранные газеты напечатали на днях неточную информацию, будто Иван Бунин, русский нобелевский лауреат, был арестован в Линдау (Бавария) „политической полицией“ и подвергся плохому обращению. Соответствует действительности лишь то, что русский эмигрант Бунин, пробывший в Линдау 26 и 27 октября, был подвергнут валютному контролю в момент его въезда на германскую территорию из Швейцарии. Контроль носил чрезвычайно вежливую форму, и г. Бунин не подвергся ни плохому обращению, ни аресту». Однако комментарий «Последних новостей», где было опубликовано это опровержение, полон сомнений: «Сообщение германского агентства, очевидно, основано на неверных показаниях с места о происшедшем возмутительном инциденте. Это видно уже из того, что „контроль“, которому был подвергнут И. А., был произведен в действительности не при его въезде, а при выезде из Германии. В каких формах „валютный контроль“ был произведен, описано самим пострадавшим в напечатанном у нас рассказе. Читатель может судить, что значит „чрезвычайно вежливое“ обращение в понимании агентства. Об „аресте“ и о „политической“ полиции в рассказе И. А. Бунина не говорилось, но вся процедура свидетельствует о культурном уровне обыскивавших чиновников. Агентству следовало бы озаботиться более точной информацией и затем принести, по крайней мере, извинение писателю, которого знает весь мир, не замалчивая того, что действительно произошло». «Последние новости» через несколько номеров вновь вернулись к этой теме, опубликовав письмо Правления Союза русских писателей и журналистов в Праге в поддержку Бунина, с протестом против произвола германских властей: «Союз русских писателей и журналистов в Праге, дорогим гостем которого вы были всего несколько дней тому назад, потрясен известием о том возмутительном насилии, жертвой которого вы стали при проезде через Германию. Произвол и насилие не пощадили и вас, писателя с мировым именем, русского академика, нобелевского лауреата, человека, ставящего свободу и неприкосновенность личности превыше всего, и во имя этой свободы покинувшего свою родину. Мы верим все-таки, что возмущенные голоса русской эмиграции и общественного европейского мнения утешат боль вашего сердца. Пусть прозвучит слово нашего протеста, отражающее настроение не только литературных кругов, но, как мы уверены, и всей русской эмиграции».