Птицы и камень. Исконный Шамбалы - [35]

Многие приступают к данной внутренней молитве либо из-за страха «мук адовых», либо из-за личной корысти в будущем. Хотя те святые мужи, которых эта молитва действительно привела к открытию собственного внутреннего храма души, писали, предупреждая, что «боязнь муки адовой есть путь раба, а желание награды в Царствии, — при этих словах Сэнсэй глянул на Макса каким-то необычным, проницательным взглядом, у Макса даже мурашки по спине пробежали, — есть путь наемника. А Бог хочет, чтобы вы шли к Нему путем сыновним, то есть из любви и усердия к Нему вели себя честно и наслаждались бы спасительным соединением с ним в душе и сердце». Бога можно постичь только с помощью внутренней, чистой Любви. В Иоанне в 4 главе 18 стихе упоминается: «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение; боящийся не совершенен в любви». Как писал в своих наставлениях Григорий Синаит в «Добротолюбии», в первой части на странице, — Сэнсэй прикрыл глаза, припоминая, — на странице 119 об Иисусовой молитве: «Эту одну возлюби и взревнуй стяжать в сердце твоём, храни ум всегда не мечтательным. С нею не бойся ничего; ибо Тот, Кто сказал: дерзайте, Аз есмь, не бойтеся, — Сам с нами». «Иже будет во Мне и Аз в нём, той сотворит плод мног», — как сказано в «Новом Завете» Иоанном в 15 главе 5 стиха.

Так вот, первые два этапа молитвы «устами и умом» — это всего лишь прелюдия. Самое же большое таинство у церковников считается «снишествие ума в сердце», когда «имя Иисуса Христа, сходя в глубину сердечную, смирит змия пагубного, душу же оживотворит», когда молитва «опускается умом в сердце и сердце начинает её произносить». Это есть, в принципе, переход от словесного к чувственному, проще говоря — начало медитации. Ибо медитация есть не что иное, как работа именно на чувственном уровне без слов.

Сведущий человек, читая «Добротолюбие», отметая религиозную шелуху, поймет, в чем суть этого пути и взгляд его отыщет нужное. К примеру, Симеон Новый Богослов в 68-м Слове «Добротолюбия», излагая способы «вхождения в сердце», писал: «Три вещи надлежит тебе соблюсти прежде всего другого: безпопечение о всём, даже благословном, а не только не благословном и суетном, или иначе умертвие всему, совесть чистую во всём, так чтобы она ни в чём не обличала тебя, и совершенное беспристрастие, чтобы помысл твой не клонился ни к какой вещи». Это есть первейшие основы к раскрытию души.

В «Добротолюбии» можно найти разные способы, с помощью которых познававшие таинство внутренней молитвы достигали «умом вхождение в сердце».

А почему разные? — поинтересовался Макс.

— Ну, каждый человек по-своему индивидуален, так сказать у каждого своя ширина шага… Так вот, одни, сосредоточиваясь на сердце, пытались умом вообразить, как с каждым ударом сердца произносится молитва. Другие упражнялись в дыхании, произнося на вдохе: «Господи, Иисусе Христе», а на выдохе — «помилуй мя!» и опять-таки сосредоточивая эти слова на сердце. Третьи просто занимались самосозерцанием. К примеру, тот же Григорий Синаит упоминает так: «…низведи ум свой из головы в сердце, и придержи его там: и оттоле взывай умно-сердечно: “Господи, Иисусе Христе, помилуй мя!” Удерживай при этом и дыхание, чтоб недерзостно дышать, потому что это может рассеивать мысли. Если увидишь, что возникают помыслы, не внимай им, хотя бы они были простые и добрые, а не только суетные и нечистые». Или, к примеру, Никифор Монах во второй части «Добротолюбия» советует, если не получается с помощью дыхания во внутрь, то «… понудь себя, вместо всякой иной речи (мысли), это одно вопить внутри. Продержись терпеливо в этом делании только несколько времени, и тебе откроется через это вход в сердце без всякого сомнения, как и мы сами опытом это дознали».

Все это замечательно. Но они сосредоточивались на сердце. Поэтому в скором времени те, кто практиковал внутреннюю молитву, начинали чувствовать боль в этом органе. И на такой острый крючок многие попадались. В каком плане? Сердце — это мышца, мотор организма, там никогда не было души. Сердце должно работать автономно. И сосредоточение на этом органе — огромный риск. Риск в чем? Если у человека во время сосредоточения появляются хоть малейшие сомнения, если он упражняется в этой молитве ради праздного эксперимента, не меняя глобально свою внутреннюю жизнь, не приняв твердого решения следовать своей душе, то есть не пробуждая в себе истинной веры в Бога, а просто играет ею по прихоти своего хорошего настроения, то может схлопотать себе хорошенький инфаркт. Но истинно духовные люди со стойкой верой, искренней, чистой любовью к Богу, проходили и этот этап, хотя и не безболезненно для сердца, пока не уходили в глубь души, в область солнечного сплетения. Они ощущали, как их сознание словно опускается туда. И именно оттуда начинали чувствовать тепло, растекающееся из груди по всему телу и вызывающее приятные ощущения. Как писали святые мужи, «возгорался костерок, который охватывает изнутри тебя пламенем Любви Божьей». Проще говоря, начинал работать чакран солнечного сплетения. И человек чувствовал, как из груди исходила вибрация, теплая волна, которая как бы несла в себе эти слова из глубины души: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя». Человек ощущал в себе излияние Любви Божьей и сам усиливал эту Любовь своим последующим сосредоточением на ней. «Блаженни чистии сердцем, яко тии Бога узрят». Как написано в изречениях Феолипта Митрополита во второй части «Добротолюбия»: «Уединившись внешне, покушайся далее войти во внутреннейшее стражбище (сторожевую башню) души, которое есть дом Христов, где всегда присущи мир, радость и тишина. Мысленное солнце Христос дары сии, как некие лучи из Себя испускает, и как некую мзду подаёт душе Его приемлющей с верою и добротолюбием».