Птица пустыни - [37]

Мулат взял шляпу, трость и вышел из магазина.

– Мартиньи, неужели правда, что на нас сегодня нападут? – взволнованно спросил Бриссо.

– Право, я не знаю. Во всяком случае, приготовимся защищаться... Я послал Педро за нашими молодыми людьми, но, сказать по правде, нам следует более полагаться на себя, чем на них.

– Я всех их спас от нищеты, – сказал Бриссо, – и было бы очень неблагодарно с их стороны, если бы они покинули меня в минуту опасности. С ними, я надеюсь, мы будем в состоянии дать отпор взбунтовавшимся золотоискателям.

– Без сомнения, без сомнения, – пробормотал Мартиньи, заряжая свое ружье. – Однако нам надо остерегаться измены.

– Измены? Что вы хотите сказать, мой друг? Разве кто-нибудь из наших приказчиков вздумал нам изменить?

– Излишняя осторожность не повредит... Я буду наблюдать.

– Но разве не разделят они нашу участь, какова бы она ни была? Разве они будут иметь более возможности, чем мы, спастись, если на нас нападут?

Виконт улыбнулся.

– Если на нас нападут этой ночью, – сказал он, – если всякое сопротивление сделается невозможным, то как вы думаете, каким образом мы сможем выбраться, мсье Бриссо?

– Только через дверь, – ответил тот. – Или проломим себе дорогу топорами через стену.

– Не будет никакой необходимости употреблять это средство. Подите-ка сюда...

Мартиньи повел Бриссо в дальний конец магазина. Там, отодвинув несколько ящиков и тюков, оказавшихся на удивление легкими, он указал на маленькую дверь. Она висела на кожаных петлях и была так искусно сделана, что почти сливалась со стеной.

Бриссо остолбенел.

– Что вы скажете об этом? – спросил Мартиньи. – Вы знали об этом выходе?

– Ничего не понимаю... При мне строили этот сарай, но я и не подозревал о существовании тайной двери.

– Немного нужно времени и труда, чтобы сделать подобное отверстие в стене, для этого достаточно пилы и куска кожи. Без сомнения, работы велись изнутри. Следовательно, и враг должен быть здесь, в магазине. Притом дверь, как вы видите, можно открыть только убрав тюки и ящики.

– Вы правы, Мартиньи. Но, стало быть, дверь была сделана с целью обокрасть меня?

– Возможно. А может быть, цель состояла в том, чтобы позволить кому-нибудь из ваших приказчиков выходить ночью, пока вы спите.

– Если бы только это... Как же вы обнаружили эту дверь?

– Очень просто. Около недели назад, в полночь, я услышал, что в нескольких шагах от меня передвигают ящики и тюки. Время от времени эти звуки прекращались, а потом опять кто-то начинал осторожно передвигать тюки. Я не решился поднять тревогу и лишь прислушивался. Вдруг порыв свежего воздуха дунул мне в лицо, я увидел светлый проем в стене. Какая-то фигура проскользнула в это отверстие, и дверь тихо затворилась. Я встал и несмотря на потемки, нашел дверь, открыл ее и очутился позади магазина. Первым моим желанием было узнать, кто из ваших приказчиков покинул магазин. Я приметил вдали тень человека, крадущегося вдоль стены, и хотя не мог различить его лица, был уверен, что это он вышел из магазина за несколько минут перед тем. Поэтому я двинулся за ним следом, совсем забыв, что в спешке забыл обуться. Впрочем, неизвестный был так любезен, что не пошел далеко. Около одного из тех грязных кабаков, которые через один встречаются на Лондонской улице и, несмотря на предписания полиции, остаются открытыми всю ночь, наш таинственный заговорщик свистнул два раза. Из кабака вышел его сообщник, и они начали разговаривать шепотом. Мне очень хотелось услышать, о чем они беседуют, но для этого надо было пересечь площадь, освещенную луной. К тому же, пока я размышлял, придумывая способ приблизиться к заговорщикам, не возбуждая их подозрений, человек из кабака взял приказчика за руку и почти насильно потащил в кабак. После минутного ожидания, видя, что они не возвращаются, и рассудив, что ничего более не узнаю, я вернулся в магазин.

– И вы не могли узнать ни того, ни другого? – спросил Бриссо.

– Человек, вышедший из кабака, похож на одного из тех мексиканцев, с которым я разговаривал в день приезда на прииски. Он, без сомнения, принадлежит к шайке Гуцмана, начальника того пая. Может быть, это был сам Гуцман, которого полиция безуспешно пыталась найти после происшествия с пороховым бочонком, но я не могу этого утверждать. Зато мне удалось узнать, что приказчиком, воспользовавшимся потайной дверью, был Фернанд. Он вернулся незадолго до рассвета, и я сумел его рассмотреть.

– Вы не говорили с Фернандом о его ночной вылазке?

– Поскольку у меня был план проследить за ним следующей ночью и узнать причину его таинственных отлучек, я боялся спугнуть его неосторожным словом. Но Фернанд или догадался о моих подозрениях, или не имеет причин встречаться со своим сообщником, потому что я напрасно стерегу его каждую ночь. Он храпит до самого утра, между тем как я лишен сна вот уже на протяжении недели.

Бриссо долго молчал.

– Итак, Мартиньи, – сказал он наконец с унынием, – вы думаете, что Фернанд изменник?

– Право, у меня есть причины так считать. Этот человек ненавидит вас. Его пожирает гордыня. Фернанд не может смириться с тем, что вы имеете над ним власть. Завидует вашему богатству. Он и меня ненавидит. Разве вы не замечали его свирепых взглядов?