Птица капитана Росса - [6]
Тренировались мы на обрывах над Вяткой, солидные там обрывы. Заснеженный трехсотметровый склон уходит вниз, а внизу ровная замерзшая Вятка, и по ней черные точки лыжников, солнце, а на той стороне — коричневые липовые зимние леса. В затоне вмерзли в лед колесные пароходы, и там что-то постукивает, тенькает, бухает — зимний ремонт.
Поднимаешься ты ступенькой вверх, и сладко ноют ноги, ноет все тело, чувствуешь каждый мускул, в голове все просто: как бы сейчас без ошибки пройти третий правый.
Горные лыжи — великая вещь, так как шлифуют не только тело. На скоростном спуске летишь в стремительную белую мглу, и лыжи — фрр, фрр! — вибрируют под ногами. Ох, как это трудно, всем корпусом еще сильнее падать вперед, еще накатывается склон, черные точечки людей внизу, и лыжи поют, и четкий азартный голос шепчет тебе: «Яма… Удачно… Корпус, выбоина, так, корпус вперед…» И вот пижонский разворот в снежной пыли. Подкатывает наш старина со стеклянным глазом и шлепает тебя молча ниже спины.
— Зад завис, — мрачно говорит старина. — Давай еще раз.
Горнолыжникам, как и прыгунам с трамплина, нельзя кончать день неудачным спуском.
Так и случилось, что однажды треснулся я головой о вмерзший валун и очнулся уже в клинике.
Помню: лежал я на койке весь перебинтованный, и навестил меня наш старина тренер.
— Что, зад завис? — спросил я из бинтов.
— Нет, — мрачно ответил тренер. — Брюхо ты сильно вперед вывалил и ноги, ноги… Сколько раз говорил!
Уже после больницы стал я замечать, что люди и предметы как-то зыбко так плавают в воздухе. Бежит, например, по коридору человек, то ли Пашка с математического, то ли кто другой, похожий на Пашку, А мы ведь с Пашкой в одной комнате в общежитии жили. И на тренировках конец склона стал выглядеть какой-то туманной, неразличимой бездной. Сказал я об этом тренеру; он потрогал свой стеклянный глаз и чуть не за ручку потащил к глазному врачу, окулисту.
Принимал меня громадный, костистый весь старик, прямо Мефистофель какой-то. Швырнул он меня, как котенка, на стул и лапищами стал выворачивать веки, смотреть сквозь жуткую сверкающую гляделку, дышать табаком. Потом он меня выпустил, гляделку свою на лоб кинул и подергал себя за седую коему на виске.
— Потрясения, припадки, удары были?
— Как же, — говорю. — Прошлый год на лыжах стукнулся. В больнице лежал.
— Глаза у тебя, — сказал он задумчиво, — в полном порядке. Вся загадка внутри.
— Что дальше будет?
— Неизвестно, что будет. Можешь ослепнуть мгновенно, можешь слепнуть всю жизнь, может законсервироваться. Всякие чудеса могут быть. Больше всего бойся уныния. Унылый — слепой. Понял?
— Понял, — сказал я, а в душе ни черта не боюсь. С мальчишеских лет привык жить под лозунгом: «Заживет!».
Стал я носить очки, а тренировки пришлось бросить: какой из очкарика горнолыжник! Но через короткое время опять начал я путать Пашку с другими людьми в коридорах, пришлось надеть очки посильнее, а вскоре еще сильней. После третьего раза, когда дошло уже до минус восьми, я суеверно решил не ходить больше к врачам, тем более что все они утверждали: глаза у меня в полном порядке. Но жутко начала болеть голова. Как будто динамитные взрывы разносили ее изнутри. В один из таких приступов, когда я на лекции начал ощупывать голову, нет ли на черепе трещин от этих ужасных взрывов, я подумал на мгновение, что, может, я давно уже сошел с ума, только этого никто не видит. Покосился на ребят, сидят мои приятели-четверокурсники, кто лекцию пишет, кто погрузился в интересный том художественной литературы. Староста нашей группы Ваня, по кличке Берендей, из Яранска, зачем-то мигнул мне и хотел что-то шепнуть, но, видно, вспомнил, что от его шепота лекторов хватает инфаркт, смолчал. После лекции Ваня Берендей подошел ко мне и мрачно сказал:
— Пойдем вниз. Собрание группы будет. Твое персональное дело.
Иду я, где все наши собрались, и соображаю, за что я мог «персоналку» схватить. Ваня быстренько всех успокоил, кто хотел убежать, небрежно возвращал ладонью, говорунов и спорщиков тоже быстро усаживал легким нажимом той же ладони.
— Персональное дело Сашки Ивакина, — объявил Ваня.
Народ загудел, но Ваня продолжал невозмутимо басить:
— Сашка скоро ослепнет — значит, надо что-то с ним делать. Предусмотрительно заранее предвидеть.
Тут завизжали девчонки, поднялся хай, и через пару часов такого разговора было решено:
1. Сашку Ивакина из института не выпускать до окончания.
2. Буде из-за плохого зрения останется без стипендии — стипендию ему собирать.
3. Если ослепнет, учить по слепой системе, для чего заранее узнать про разные учебники для слепых («А зачем они? — сказала Ленка Щеголиха. — Я ему буду вслух читать. Сашка красивый парень, даже приятно»).
4. Идти в деканат и сидеть там всей группой, пока ему не раздобудут путевку в лучшую глазную больницу страны на летнее время.
В общем много было крика. И когда мы шли в общежитие, то меня чуть под ручки не вели, а пуще всего Ленка. Боевая была девчонка, с такой не пропадешь. Потом все куда-то исчезли, и мы остались с Ленкой одни. Она щебетала женские разговоры, а я ощущал на локте ее теплую ладошку и думал: «Не буду обузой для коллектива. И для нее тоже».
![Территория](/storage/book-covers/2a/2a4fbaff5000b99db6869ada3681e009ee33a6cd.jpg)
Наивысшим успехом творчества Олега Куваева принято считать его роман «Территория», повествующий об успешном открытии золота на Чукотке конце 1940-х — начале 1950-х гг. Начиная с 1975 г. роман выдержал более 30 изданий, в том числе в Роман-газете трехмиллионным (два раза по 1,5 млн) тиражом. Издавался он и за рубежом: на французском, немецком, испанском, арабском, английском, японском и польском языках. Книгу переводили в республиках СССР, а в Европе роман вышел в 17 издательствах. В одном из писем 70-х годов Олег Михайлович поделился с друзьями задумкой написать валютную трилогию: 1.
![Тройной полярный сюжет](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Избранное. Том 2](/storage/book-covers/ff/ff77dced38b453aa943a63d7d78f272328ddbd5e.jpg)
Во второй том Избранных произведений известного советского писателя Олега Куваева вошли повести, написанные в 70-е годы XX века: «Дом для бродяг», «К вам и сразу обратно», роман «Территория», получивший широкое общественное признание, и последнее произведение О. М. Куваева, законченное им незадолго до смерти, - роман «Правила бегства».
![К вам и сразу обратно](/storage/book-covers/b5/b5bbac86b31c6aa11801b48bd6365a2b04ea3248.jpg)
Эта маленькая повесть написана в 1971.Как и большинство книг Куваева, она о людях Севера. Об их труде, об их судьбах, о хорошем и не только.
![Берег принцессы Люськи](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Искатель, 1967 № 05](/storage/book-covers/a2/a24a1a9e3f31f33f94e5f514174e70bce170d3c1.jpg)
Этот номер журнала посвящен 50-летию Великой Октябрьской Социалистической Революции.На 1-й стр. обложки — рисунок П. ПАВЛИНОВА к повести Юрия Федорова «Там, за холмом, — победа».На 3-й стр. обложки — рисунок Г. МАКАРОВА к рассказу К. Алтайского «Ракета».