Птица без крыльев - [109]

— Нет.

Он снова повернулся к ней.

— Ты хочешь сказать, что все это время жила здесь одна?

— Конечно, а где же мне еще быть?

— Но когда мы виделись в прошлый раз, ты говорила, что намерена уехать жить к своей матери.

— Разве? Я что-то этого не помню.

— Чепуха, ничего ты не забыла. А своих навещала?

— Раз или два.

— А они?

— И они пару раз наведывались сюда.

— Эгги, — произнес он, склонив к ней голову, — когда говорят так неопределенно, можно считать, что имеют в виду четыре, пять раз или больше.

— Нет, столько раз они не приезжали.

— И ты оставалась здесь одна?

— Реджи, куда, ты полагаешь, я могла поехать, если не возвращалась в квартиру над магазинами? Тебе ведь известно, что коттедж мы продали.

Дверь отворилась, вошел Маккэн с сильно нагруженным подносом. Он собирался поставить его на стол у стены, но Реджи остановил его.

— Неси его сюда, Маккэн, и поставь на сервировочный столик. — Он вручил Маккэну тарелку Агнес с остатками пудинга. — Уверен, миссис Фарье доедать это не станет. — Он с наслаждением потянул носом, когда с судков были сняты крышки. — Пахнет многообещающе. Поблагодари от меня кухарку, Маккэн.

— Непременно, сэр. А что хотите выпить?

— Если есть, я бы предпочел легкое вино. — Он взглянул на Агнес. — И принеси еще немного портвейна.

Она наблюдала, как Реджинальд ест. У него сохранились отличные зубы, но собранная из кусков кожа оставалась малоподвижной.

Во время его трапезы они разговаривали мало, но время от времени Реджи поднимал от тарелки глаза, и в них светилась улыбка.

— Ну вот, совсем другое дело, — довольно проговорил он, разделавшись с ужином. — При такой погоде немудрено нагулять аппетит.

Полчаса спустя остатки ужина были убраны. Они все так же сидели на диване рядом. Возле Реджи на сервировочном столике стоял бокал с портвейном.

— Хорошо, — произнес он после долгого молчания, — напоминает прежние времена.

— До того, как появилась я?

— Да, Эгги, — подтвердил он, не отводя взгляда. — Мне вспомнились давние времена, в другой жизни. Говорят, что прошлое не имеет значения, а важно лишь настоящее. И это верно, поскольку прошлое остается жить только в нашей памяти. Надо считаться лишь с настоящим днем, часом, мгновением. Миг в настоящем… именно он и важен… Эгги, как по-твоему, могли бы мы быть друзьями?

Эти слова поразили ее. Она круто повернулась и встретилась с ним глазами.

— А разве раньше мы не были друзьями?

— Об этом как-то не заходил разговор. Просто мне хотелось быть уверенным, что это так и есть и что ты об этом знаешь. Вот все, о чем я прошу, ничего больше, никогда ничего больше. Ты ведь помнишь, что сказал Байрон: «Дружба — это бескрылая любовь?».

Ей казалось, что краска залила все ее тело, до самых кончиков пальцев. Она ничего не ответила, и после долгой паузы Реджинальд продолжил:

— Еще месяц назад, до того как уехать на юг, чтобы заняться этим. — Он коснулся своей губы. — Стало лучше, верно? — Она продолжала хранить молчание, и он стал развивать свою мысль: — Так вот, еще тогда я намеревался спросить тебя, не откажешься ли ты приютить постояльца на несколько дней в неделю? Ты знаешь, что еженедельно я три раза провожу с парнями восстановительный курс, а чем заняться остальное время? И особенно теперь, когда я снова приоткрыл дверь в большой мир, хотя пока и появляюсь лишь в уединенной его части, такой, как это место. — Он широким жестом обвел комнату и продолжал: — В свои короткие визиты сюда я приметил во дворе некоторый непорядок. Это происходит, когда в доме нет мужчины, который хозяйским глазом присматривал бы за всем. И мне пришло в голову, что, может быть, ты захочешь, чтобы я возвращался сюда на какое-то время, пока ты окончательно не оправишься. Смерть Чарльза выбила тебя из колеи, да и меня тоже. У меня не было мысли о том, уместно ли это с точки зрения приличий, поскольку кому взбредет в голову, глядя на меня, говорить об условностях?

— Не говори так, пожалуйста, — наконец подала голос Агнес.

— Хорошо, хорошо, только не расстраивайся. А я снова повторяю свое предложение. Хочешь ли ты, чтобы я вернулся? Может быть, на какой-то период, пока ты не определишь, как жить дальше? Нельзя же все время сидеть и тосковать, а твой вид красноречиво говорит о том, что именно это ты и делаешь. Тебе хочется вернуться в магазин?

— Нет, я никогда туда не вернусь.

— Рад это слышать. Однако у меня сложилось впечатление, что твоя мать была бы довольна, если бы ты продала имение.

— Моя жизнь — это моя жизнь, и мать к ней не имеет отношения. У меня нет намерения что-либо продавать. Своим я этот дом не считаю, хотя должна признаться, мне понравилось в нем жить. Тем не менее я продолжаю думать, что хозяин здесь — ты. И в любую минуту с радостью готова вернуть дом тебе.

— Нет, этого делать не надо. Я не хочу брать ничего назад. Но ты как-то сказала, что часть парка окружена стеной, которую можно достроить. Так вот, половину недели она станет границей моего мира. Но я сознаю, что не должен прерывать связь с госпиталем. Мы уже говорили об этом с Уиллеттом. Мысль ему понравилась. Возможно, мне предстоит еще операция, но это я решу потом. Поживем — увидим. Не думаю, что им удастся сделать по-настоящему много, но все же… Итак, что скажешь?