Пташка Мэй среди звёзд - [24]

— Да… Но моя вина нет! — резко добавил он, и его нос покраснел.

— Конечно же, вы не виноваты. — Мэй продолжала вертеть росток.

— С добрым утром. — Из-за коленной чашечки вышла Беатрис. — Пойдем. Я развела костер.

Мэй робко улыбнулась подруге и с облегчением увидела, что Беатрис ответила ей улыбкой. Они помирились.

Кот взглянул на горы и молнией скрылся за коленной чашечкой.

— Вот и я себя также чувствую, — шепнула Мэй.

* * *

На третий день пошел снежок. А к утру четвертого, когда друзья взобрались высоко по склону одной из самых неприступных гор, началась метель, да такая, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Мэй, Беатрис и Фабио держались друг за друга, чтобы не потеряться. Пессимист разрешил Тыкверу взять себя на руки, хоть и притворился, что ему это не по душе. Теперь он выглядывал из-за пазухи призрака, который летел, весело напевая о «гробнице в Сарасоте, там, где милая живет».

— Вершина где-то близко, — сказала Мэй, с трудом взбираясь на окаменевшую ногу. Девочка тряслась от холода.

— Что это? — Беатрис приставила ко лбу ладонь и прищурилась.

Впереди, за снежной пеленой, зиял черный проход. Вверху светился неоновый указатель: «К СЕВЕРНОЙ ФЕРМЕ».

Друзья переглянулись. Из тоннеля шел теплый свет.

— Что думаете? — спросила Беатрис.

— Идем! — решил Фабио. — Это явно короткий путь.

Мэй посмотрела на пещеру. Странно, что зловещий перевал оказывает им такой радушный прием. Но Мэй замерзала, а во взглядах друзей было столько надежды. Даже Пессимист выглянул из-за пазухи Тыквера и с любопытством развернул уши в сторону тоннеля. Внутренний голос подсказывал, что нужно идти дальше, вверх по склону, но девочке не хотелось его слушать.

— Давайте посмотрим, — неуверенно сказала она, и путешественники заторопились к пещере.

Позади мигнули и погасли неоновые огоньки.

* * *

Зомби и гоблины остановились, дрожа. Вдалеке, над горизонтом, вздымались кривые, острые, неприветливые вершины гор. Даже у командирши Берсерко шерсть встала дыбом. Кошка прошлась вдоль границы, отделявшей Окаменелый перевал от Мерзкого нагорья, вынюхивая, где живая девочка и кот повернули в сторону гор.

Командирша убедилась, что путешественники начали путь именно отсюда. Острый нюх подсказывал ей, что след тянется до самой горной гряды. Берсерко усмехнулась, показав острые клыки.

Она махнула гоблинам лапой, и те рассыпались вдоль границы, прячась кто за чем. Зомби командирша отправила дальше, на восток, где они должны были спрятаться своим привычным способом. Все выходы на Мерзкое нагорье оказались перекрыты.

Правда, в таких мерах, возможно, и не было нужды. Смельчаки, которые уходили на Окаменелый перевал, никогда не возвращались.

Командирша устроилась поудобнее и стала ждать.

Глава тринадцатая Окаменелые

В тишине тоннеля дыхание Мэй и Пессимиста клубилось облачками и улетало вперед, словно бы приглашало их за собой. Вокруг эхом звенели ручейки талой воды. С обеих сторон поднимались какие-то глыбы.

Кругом было по-прежнему холодно, но ветер больше не хлестал друзей ледяной плетью, и Мэй ослабила завязки савана. Ткань местами порвалась, и в дыру проглядывало живое тело.

— Ау? — окликнул Тыквер, с удовольствием слушая, как эхо повторяет голос. — Тыквер самый-самый! — прокричал он и приложил длиннопалые руки кушам.

Сквозняк поднял клок волос на макушке у призрака. Эхо вернулось опять. И опять.

— Т-с-с-с! — зашипели Мэй и Фабио.

Беатрис подплыла к одной из глыб и ахнула:

— Мэй! Посмотри!

Девочка подбежала к подруге.

Это была не просто глыба, а статуя гуля: из пасти торчали острые клыки, руки прикрывали глаза, словно он чего-то испугался.

— Странно… — сказала Беатрис.

— Наверное, не стоило сюда входить, — засомневалась Мэй, но капитан уже летел вперед по тоннелю.

— Я нашел дорогу, — гордо объявил Фабио.

На попу светилась, указывая путь, голубая стрелка.

Пессимист выскользнул из-под рубахи Тыквера, проскользнул у призрака между ног и спрятался за него.

Все нехотя пошли за капитаном. Из темноты показались новые статуи: гули, гоблины, даже несколько призраков и привидений. Один держал перед лицом голографическую камеру, словно пытался сделать снимок.

— Наверное, это голограф, про которого писали в книге, — шепнула Беатрис. — Тот самый, который пропал.

Мэй поежилась.

На лицах статуй застыл ужас. Чем дальше друзья шли, тем чаще им встречались изваяния, которые уже плотно прилегали друг к другу, образуя нечто вроде стены.

— По-моему, лучше повернуть назад, — сказала Мэй, оборачиваясь к Беатрис и Тыкверу, но позади никого не было.

Сверху донесся звук — словно бы кто-то выдохнул после глубокого вдоха. Пахнуло ледяным ветром.

— Тыквер? Беа? — позвала Мэй и огляделась. — Киса?

Девочка вздрогнула. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. В пещере, должно быть, похолодало градусов на десять. Мэй посмотрела вперед, туда, где скрылся Фабио.

Фффффшшшшшшшшшшшшшш.

Мэй обдало холодом, и она задрожала.

— Кто здесь? — пискнула девочка. Сердце гулко стучало в ушах. — Фабио? — позвала она. Никто не ответил.

Мэй прислушалась, но все было тихо. Девочка посмотрела вокруг, заглянула в тоннели, которые расходились в стороны, точно полые корни. Из правого коридора снова дохнуло холодом. Ветер пригладил ей волосы, разделив челку надвое. Мэй зябко запахнулась в саван и подошла к входу в тоннель. Нос тут же заледенел.