Пташка Мэй и страна Навсегда - [7]

Подул ветерок. Пессимист подставил ему брюшко и вытянулся, как длиннющая резиновая лента. Он запрыгнул девочке на колени, лизнул ей подбородок и уперся лапкой в грудь, словно хотел удержать на месте.

— Фу!

Мэй поморщилась, встала и смахнула кота. Пессимист вцепился в пояс ее комбинезона с короткими шортиками и повис, как связка ключей на ремне школьного сторожа.

— Мью? Мяу? Миэй?

— Ну давай же, киса. Брысь!

Кот приземлился на пружинистые лапки и посмотрел девочке вслед. Она сбежала по ступенькам во двор, заросший сорняками. Пессимист тоже спрыгнул и пошел за ней, осторожно поднимая лапы, — солнце уже выжгло траву, и та пожелтела, засохла.

— Мам, я в лес! — крикнула Мэй через сетчатую дверь.

— Далеко не уходи! — отозвалась мама.

Девочка вытащила карту, еще раз посмотрела на нее и сунула обратно в карман. Велосипед лежал в траве прямо у крыльца. Мэй оседлала его, взялась за руль с кисточками и закрутила педали. Флюгер, который она приделала сзади к седлу, вертелся и сверкал на июльском солнце. Велосипед проскакал по спрятанным в траве кочкам и въехал на извилистую лесную тропу.

Подпрыгивая, петляя и мелькая меж деревьев, Мэй летела вперед. Листья щекотали ей руки. Пессимист бежал следом. Иногда он останавливался, чтобы вылизать лапки или куснуть мошку, которая пряталась в его редкой шерстке, а потом снова пускался догонять. Мэй затормозила перед упавшим деревом, которое преградило ей путь, отмечая конец тропы, и кот затормозил тоже. В самый последний миг, чтобы не столкнуться с велосипедом, он прыгнул, стрелой пролетел по воздуху и приземлился с другой стороны. Мэй положила велосипед и перелезла через дерево, шлепая комаров, которые так и норовили сесть ей на ноги. Комары, как она считала, добывали влагу из крови белок, а те бегали пить в Кабанью Лощину.

Где-то в чаще переговаривались два виргинских перепела.

— Как вить? Как вить? — спросил один, и его голосок прозвучал почти по-человечески, как и у всех виргинских перепелов.

— Как вить? — в свою очередь удивился другой.

Мэй глубоко вдохнула лесной воздух и пошла вперед.

Примерно через час девочка остановилась. Разделив челку надвое, точно шторки, чтобы ветерок обдувал ей лоб, Мэй посмотрела по сторонам. В этой части леса росли большие, старые деревья. Дубы, клены, сумахи стояли поодаль друг от друга, сохраняя вежливую дистанцию. Мэй знала: если пойти вперед и свернуть налево, то придешь к пологому холму, покрытому тесной порослью более молодых деревьев. Если свернуть направо, доберешься до русла высохшего ручья и огромных плоских камней, которые раньше служили кораблями, крепостями и танцплощадками для Пессимиста.

Сразу справа, за маленькими сосенками, начинались Бесконечные Дебри. Мэй не раз пыталась продраться через их колючие заросли. Обычно, пройдя несколько шагов, она оказывалась перед неодолимой преградой и, потирая царапины, с мрачной миной выбиралась назад. Мэй вытащила карту. О том, чтобы обойти дебри стороной и вернуться домой до темноты, нечего было и думать.

Девочка пожала плечами.

Она подошла к самым зарослям, и несколько мелких кустов тут же вцепились шипами в ткань ее кед.

— Цепляки противные! — Мэй шагнула, высоко поднимая ноги.

— Миээй?

Она обернулась.

— Иди домой, киса.

Пессимист замер в нескольких шагах позади и с любопытством разглядывал хозяйку. Кот обернулся, потом снова посмотрел на Мэй, будто хотел сказать: «Ты что, шутишь? Все только начинается!» Он ловко проскользнул под кустами, через которые только что пробилась Мэй. Она пожала плечами и пошла дальше. Колючие ветки жалили ее голые ноги. Девочка медленно продвигалась вперед, стараясь наступать на бревна и камни, чтобы держаться повыше от земли. Через десять — пятнадцать минут она забралась так далеко, что уже не видела края зарослей, куда бы ни посмотрела. Пессимист, играя, забегал вперед, скакал с бревна на бревно, нырял под низкие ветки. Несколько раз им приходилось отступать перед непроходимой стеной колючек и поворачивать в поисках другого пути.

Переход занял целую вечность. Прошло пятнадцать минут, а дебрям по-прежнему конца-края не было видно. Еще пятнадцать минут спустя ничего не изменилось. Как и вчера, у Мэй защекотало под ложечкой. Не стоило сюда залезать. Что, если она не сможет выбраться?

Пессимист, которому прогулка совсем не доставляла хлопот, успел заскучать. Он вернулся, чтобы посмотреть, как Мэй продирается через самые непролазные дебри в мире.

— Может, повернем обратно, киса? — Мэй поглядела на небо. Солнце клонилось все ниже. Она слишком поздно вышла из дома.

Кот сочувственно пригнул большие уши и вернулся к ней.

— Погоди-ка.

Мэй погрызла ноготь. Неподалеку она заметила небольшую прогалину. Если постараться, до нее вполне можно было допрыгнуть. Девочка присела, скакнула и твердо приземлилась на обе ноги. Потом посмотрела назад. Возвращаться теперь не имело смысла.

Через несколько минут заросли поредели, и вскоре Мэй смогла идти свободно. Ей даже не приходилось останавливаться, чтобы отцепить от кед очередную колючку. Мэй заметила, что земля тут стала другой. Если вокруг их дома лежала засохшая грязь, то здесь почва была мягкая, немножечко вязкая, почти что