Пташка Мэй и страна Навсегда - [33]

— Вообще-то, — робко продолжил Тыквер, потянув Мэй за палец, чтобы привлечь ее внимание, — тебе даже смотреть на него нельзя.

Его щеки залились румянцем.

— Усик просил тебя предупредить.

Мэй помрачнела. Теперь все стало ясно. Вот почему вода притягивала ее, вот почему хотелось в нее войти.

Девочка подошла к своему рюкзаку и начала собираться.

— Прости, Мэй.

— Да ладно.

Прикрыв рот ладонью, Тыквер забубнил сквозь щели между пальцами.

— Ты злишься, что я забыл?

— Нет.

— Правда?

Мэй вздохнула.

— Правда.

— Можно тебя обнять?

Мэй в жизни не обнимала никого, кроме кота и мамы. Она не знала, что сказать.

— Ну давай.

Тыквер заключил ее в объятия и крепко прижал к груди. Девочка покорно терпела, стараясь не дергаться от непривычного холода. Как только призрак отпустил ее, она взвалила на спину рюкзак и привела в порядок челку, указательными пальцами разделив ее на две половинки.

Тыквер, которого природа челкой не одарила, провел пятерней по своему соломенному пучку.

Они пошли дальше, стараясь держаться поближе к скалам, как и советовала Утешительница.

— Смотри-ка! — Мэй показала на черную дыру, зиявшую впереди, у подножия скалистой стены. — Утешительница говорила, что это Катакомбы. А ты про них слышал?

Тыквер покачал головой:

— Неплохое место, чтобы переночевать. Или посидеть, послушать живострашные истории.

— Живострашные?

— Ага. Это когда собираешься с друзьями и кто-нибудь рассказывает, как живой пробирается в страну Навсегда и хочет тебя изгнать. Ой… — Тыквер покраснел. — То есть… прости.

Мэй не ответила.

— Просто я всегда думал, что живые — это такие чудища. Но ты совсем другое дело.

— А вот я всегда думала, что призраки — чудища.

Тыквер пожал плечами.

— Правду сказать, я еще ни разу не сидел и не слушал таких историй. Но мне очень хотелось.

— Ни разу? А почему?

— У меня нет друзей, кроме Усика. — Тыквер напустил на себя беспечный вид. — А он говорит, что живострашные истории — для призраков, которые эктоплазму с плюшками путают. — Тыквер понурился. — Он иногда говорит, что я и сам эктоплазму от плюшки не отличу.

— Ну конечно, это не так, — немножко помолчав, застенчиво утешила его Мэй.

— А у тебя ведь тоже нет друзей! — радостно вспомнил Тыквер.

Девочка сжала губы.

* * *

Пару часов спустя путники устроились на ночлег у подножия скал, подложив под голову рюкзаки вместо подушек. Мэй убедилась, что поблизости нет ни одной пещеры. Глаза слипались, живот довольно урчал. Девочка и призрак провели в пути целый день, и теперь у нее ныли все мышцы. И все же Мэй боялась уснуть и настороженно поглядывала по сторонам. А вдруг кто-нибудь нападет на них ночью? Она подвинулась поближе к Тыкверу.

— Хорошо сейчас в моей могиле, — грустно заметил он. — Я так привык в ней спать, что никак глаз не сомкну.

Мэй повернулась на бок.

— Ты спишь в могиле?

Тыквер кивнул. Девочка замолчала, пытаясь это представить.

— Могила есть у каждого духа, — продолжил он. — Даже если ты никогда не жил. Иначе и быть не может. Надо же нам как-то попадать на Землю.

— Ты о чем?

— Так я приходил в твой дом. Могилы ведут на дороги духов. У вас есть порталы. Через них умершие попадают в страну Навсегда. И ты через такой пришла. Но порталы ведут лишь в один конец. А в иной жизни каждый дух получает свою могилу, чтобы перемещаться туда и обратно.

Мэй вскочила.

— А я смогу попасть через могилу домой?

Тыквер покачал головой.

— Но…

— Могильные переходы очень сложно устроены. Дух может пользоваться только своей могилой. Попадешь в чужую — обратной дороги нет. Исчезнешь навсегда. Некоторые духи уже пробовали. Вот почему у нас есть День Потерянных Душ. Чтобы напомнить о золотом правиле переходов.

— Что это за правило?

— В чужой могилке растрясешь поджилки.

— А… — Мэй постаралась усвоить эту истину, подумав, что духи-авторы могли бы сочинить и получше.

Она свернулась калачиком. Тыквер поступил так же. Полежав немного, девочка перевернулась на спину и посмотрела на звезды.

— Тыквер?

Краешком глаза она заметила, что призрак кивнул.

— А давно ты стал нашим домовым?

— Хм… Даже не помню. Место я получил, еще когда стоял первый дом. Вообще-то это был вигвам.

Девочка разинула рот от удивления.

— Это же сотни лет назад!

— Не знаю. Но он был ужасно тесный. И пахло там… хм… — Он задумчиво постучал пальцем по губам. — Олениной.

Мэй представила Тыквера, скрюченного в вигваме, и хихикнула в кулак.

— А наш дом? Где ты там жил?

— Везде. Чаще всего на чердаке. А еще на кухне часто бывал. Мне нравилось смотреть, как вы с мамой едите и разговариваете. Но иногда вы меня так расстраивали.

Мэй сглотнула.

— Почему?

Тыквер пожал плечами.

— Не знаю. Такое уж было чувство. Вы иногда не очень ладите.

Мэй потупилась. К горлу подкатил комок.

Тыквер кашлянул.

— А еще…

— Что?

— Я часто ходил к тебе. В твою комнату.

Теперь и Мэй пришла очередь краснеть. Она вспомнила, сколько раз переодевалась. Сколько раз ковыряла в носу.

— Я любил смотреть, как ты рисуешь, как изобретаешь. У тебя на стене такие красивые картинки. Ты очень долго умела видеть. — Призрак улыбнулся, глядя на Мэй, но как бы сквозь нее. — Пока ты видела, мы очень дружили. Ты лежала в кроватке и махала мне ручкой. А потом ты научилась видеть снова и стала меня бояться. Я тогда очень встревожился. Умение видеть не возвращается просто так. Для этого тебя должен коснуться очень сильный дух. Я совсем не понимал, в чем дело.