Псы войны: пробуждение Ареса - [30]

— А ты, значит, на нее пялился.

— Простите, сэр.

— Не извиняйся. Ей это приятно.

— Глупости, сэр. Она положила глаз на Тека.

— Меня не проведешь, — возражает Бойцовый Петух. — Отправляйся за Тил и разузнай все как следует. Чем можно поживиться в этой пещере, и сколько мы можем здесь оставаться. Сколько нам придется здесь оставаться. Есть ли тут кто-то кроме нас. Если в этой пещере залегают полезные ископаемые, антагам о ней наверняка известно.

— А нашему командованию? — интересуется Тек.

— У ангелов спрашивать бесполезно. Они располагают только теми данными, которые могут пригодиться в бою. Гравиметрия Марса явно не входит в список. А пещера, по всему видать, очень старая. У антагов было время ее обнаружить. — Руст машет рукой, отметая все возражения.

— Чего застыл, иди.

Но я стою как вкопанный. Раздаются смешки. Машинально сую руку в карман. К моему удивлению, пальцы натыкаются на какой-то плоский и холодный предмет, и я достаю из комбинезона металлический жетон размером с двадцатипятицентовик. Подношу его к свету. Монета похожа на серебро, но блестит ярче, одна сторона гладкая, а на другой выгравированы по кругу цифры и буквы.

— Твою ж мать! — присвистывает Ними и требовательно протягивает руку.

Я передаю ему жетон. Его отец держит магазинчик в Детройте, торгует старинными монетами. Ними подносит мою находку к глазам, скребет ногтем, обнюхивает.

— Платина, — уверенно заявляет он и пускает жетон по кругу.

Те, у кого еще хватает сил удивляться, вертят монету в руках. Казах рассматривает жетон последним и возвращает его мне.

— В этой пещере добывают платину? — поражается Бойцовый Петух.

Вопрос остается без ответа. Я сую монету обратно в карман и отправляюсь на поиски Тил.

Темноту в гараже рассеивают несколько крошечных ламп, висящих под потолком точно звездочки. Такое чувство, что они изливают свой тусклый свет уже много лет кряду.

Пол в туннеле и все предметы вокруг покрыты влажной зеленой пылью, на которой отчетливо видны следы Тил. Я шагаю по коридору и через пару минут упираюсь в перекресток — туннель разветвляется, теперь он идет не только прямо, но и вправо, влево, вверх и… о черт, вниз!

Глубоко вниз. Я отскакиваю от пропасти и прилипаю к стене. Сердце колотится о ребра.

Еще шаг — и свалился бы в шахту.

Может, Тил хочет угробить нас? Не такая уж безумная мысль, учитывая обстоятельства нашей встречи. Ей могли внушить, что космодесантники специально вынюхивают секреты маскианцев. Вот она и решила подобрать нас в Красной пустыне, притвориться, будто спасает, и отвезти в то самое тайное место, которое мы ищем… а потом столкнуть в пропасть.

Я уже раз чуть не погиб в руднике. На сборах в Хоторне я поскользнулся на щебне, Джо вытащил меня в последний момент. Помню, как осыпались и плюхались в воду камни из-под моих ботинок.

Ширина пропасти около четырех метров. Я осторожно обхожу ее по периметру и пытаюсь разглядеть на противоположной стороне отпечатки ног Тил, но пол как назло чист — ни пыли, ни следов. Издали доносится слабое эхо. Похоже на отголоски чьего-то дыхания. Надеюсь, это Тил.

Стены туннеля испещрены желобами. Судя по всему, рывшие туннель машины оставляли эти выемки для своих последователей — может, для равновесия, а может, чтобы указать дорогу. Не исключено, что это оборудование до сих пор запрятано в штольне. Я представляю, как передвижной объемный принтер-депозитор и грузовик с «чернилами» для заправки кочуют с места на место и штампуют все необходимое для рудокопов.

Прохожу еще тридцать метров. Сбоку раздается голос Тил, а спустя миг она выныривает из узкого прохода. Маскианка распрямляется во весь рост и смотрит на меня сверху вниз.

— Другие идут вослед?

— Нет.

— Т’лько ты?

— Только я.

Я протягиваю Тил монету.

— Вот, нашел в кармане. Ты не знаешь, для чего она нужна?

Она равнодушно скользит взглядом по хитросплетению букв и цифр и передергивает плечами.

— См’тритель. Его, д’лжно быть, добро.

— Хочешь сказать, кого-то оставили здесь смотрителем?

— М’жет, и так.

Тил идет вперед по туннелю, я следом. Девушка смотрит по сторонам, точно пытается что-то отыскать.

— Мы тебя, наверное, уже спрашивали, но все-таки… Ты бывала тут раньше?

— Нэ.

— Тогда откуда знаешь, куда идти и что делать?

— Отец сказ’вал.

— Значит, он бывал здесь?

— Довольно в’просов.

— Мы, разумеется, и так тебе очень признательны.

— З’чем они п’слали тебя? — Тил указывает в направлении, где остались мои товарищи.

— Они обеспокоены.

— Они д’мают, ты мне по нраву?

Мы молча идем дальше. Через десять или двенадцать шагов Тил делает короткий вдох и говорит:

— Ваши с’лдаты не рушили, не ломали. Не досаждали ‘ам. Подлинно не знаю, но д’маю так. Фламмарион лжет немало.

Я уже слышал о Фламмарионе — это французский астроном, живший несколько столетий назад. Его именем зовутся кратеры на Луне и на Марсе. На Красной планете много мест, названных в честь мертвых ученых. Но я не имею ни малейшего понятия, кто такой его однофамилец, чем он насолил моей маскианской подруге и что он наговорил о нас.

Еще несколько шагов в молчании. Потом Тил продолжает рассказ:

— В лихое время сбежала я из лагеря. Много бед на меня обр’шилось. Элли Пекуа моего н’реченного украла… И форы… они женщину для третьего поколения торг’вали, а Айдел Гаргарел на меня ук’зал.