Псы войны. Гексалогия - [20]

— Так что, Буасса всем здесь заправляет?

— Я н…не знаю, честно — глаза Куомы следили за остриём ножа Лангаротти, плавно скользящем вверх-вниз по ремню. — Мне кажется… Буасса выполнял чьи-то приказы. Вы же меня не убъете?

— Пока, нет, — сказал Жан и тихо добавил. — Если, конечно, ты сказал правду.

Интонация его голоса ввела пленника в ступор. Второй защитник аэровокзала еле-еле говорил по-французски, хотя и состоял в охране одного из посольств. Так что тольку от него было мало. После первых взрывов у дворца его товарищи решили сбежать домой. Они бросили пост и двинулись на восток, по дороге разграбили какую-то лавку и пошли из города. Вблизи от аэропорта они наткнулись на большую группу своих. Офицеры угрозами заставили их присоединиться, пристрелив на месте одного солдата. В аэропорту ему приказали строить блиндаж из мешков с песком. Всем руководил офицер, явно не зангариец…

— Почему ты так решил, — спросил Жан.

— Он приказы отдавал через переводчика.

— Офицер не говорил по-французски?

— Нет.

Третий пленный служил в охране аэропорта. По его словам, караул подняли по тревоге сразу после начала канонады. Примерно через час после пальбы прибыл министр иностранных дел Оббе на своём мерседесе. Его сопровождали два охранника и ещё какие-то люди. Он сразу укрылся в диспетчерской, а автомобиль приказал загнать в гараж. На рассвете появился грузовик с курсантами военной школы, вооружённых автоматами. Их командир принял командование на себя и сразу стал готовиться к обороне. Группа охраны была подчинена двум курсантам и направлена к Равнинной Дороге. Они перехватывали беглецов из города и под конвоем отсылали в здание аэровокзала. Он сопровождал одну из таких групп, когда началась стрельба — на опушке появились люди Курта. Им приказали их атаковать, но, попав под огонь, они сбежали. Свою винтовку он бросил… Дальнейший допрос пленных позволил установить силы противника: они потеряли семнадцать человек убитыми и двадцать ранеными, в живых осталось около пятидесяти. Оценив обстановку, он отправил нескольких своих людей в разведку.

Лангаротти связался с Земмлером и сообщил ему новости:

— Аэровокзал — наш! У меня есть пленные.

— Жан, я не могу атаковать в лоб: у них калаши, против наших "шмайсеров". Поэтому бьем по ним из миномёта. Я послал Джинджи занять контрольную вышку. Поддержи его огнём с фланга!

— Хорошо. Я пошлю ему помощь.

Выключив рацию, Лангаротти прислушался: равномерно, будто молот ухали разрывы мин. Он подошёл к разбитому окну аэровокзала и стал с любопытством наблюдать за их действием. При очередном выстреле опоры навеса не выдержали, и часть его обрушилась. Вспыхнул пожар. Он связался с Тимоти:

— Ты сможешь полностью развалить эти сараи?

— Нет, — последовал лаконичный ответ. — У меня почти не осталось фугасных снарядов.

Занятые тушением пожара защитники ангаров ослабили огонь. Этим воспользовался Джинджи, овладевший контрольной вышкой. Результат не замедлил сказаться: через несколько минут из ближнего ангара вышли три человека с белым флагом. Они прошли некоторое расстояние в направлении аэровокзала и остановились. Огонь с обеих сторон стих.

— Джинджи, переговори с ними, — связался Жан со своим подчинённым. — Думаю, они сдаются. Требуй безоговорочной капитуляции…

У диспетчерской вышки поднялись два человека и через поле пошли навстречу. Жан наблюдал в бинокль как после пары фраз обе группы разошлись. Джинджи и его напарник неторопливо пошли в сторону аэровокзала, когда ему вслед ударила пулемётная очередь. Его напарник упал в неестественной позе. "Слава Богу, жив!" — подумал он, когда увидел, что его подчинённый медленно пополз за пригорок. Земмлер вышел на связь:

— Я со своими людьми выдвигаюсь к аэровокзалу.

Через десять минут Жан и Курт беседовали с Джинджи в кабинете начальника аэровокзала. Он был ранен: шальная пуля задела запястье правой руки. Рана была не опасная, но болезненая. Санитар её наскоро обработал и подвесил руку на перевязь. Крепко прижимая раненую руку к груди, широкоплечий Джинджи протиснулся в узкую дверь кабинета и встал навытяжку перед офицерами.

— Садись, Джинджи, ты же ранен, — нарушил молчание Жан-Батист и указал на плетёный стул, стоявший у стены. Боец с видимым облегчением уселся, положив больную руку на колено.

— Рассказывай, что случилось?

— Сам не понимаю. Я обратился к ним на французском и потребовал сдачи, но они даже не дождались перевода. Один из переговорщиков на странном английском категорически требовал выпустить их самолёт. В противном случае он грозил перебить заложников. "Сообщи своим начальникам, что у нас в плену двое журналистов," — сказал он. Мне показалось, что это был кубинец…

Жан-Батист не сдержался и грязно выругался:

— Не хватало осложнений с европейской прессой, — проворчал Курт.

Джинджи продолжал:

— Согласно Вашей инструкции я не согласился на их требования и категорически потребовал безоговорочной капитуляции. Тогда главный из них, не сказав ни слова, повернулся и пошёл на позиции. Затем они открыли пулемётный огонь. Надо было мне их сразу пристрелить…

— Этого ещё не хватало, — вздохнул Лангаротти, внутренне соглашаясь с логикой Джинджи. — Курт! Нам нужно что-то придумать.