Псы-витязи - [30]

Под вращающимся ротором его поджидал первобытный ужас. Страх уравновешивал боль, отчего голова могла соображать, а мускулатура действовать. И хотя смерч срывал Митю и пытался растерзать, намотав клочьями на турбину, он вгрызался в стальные листы, в неровности, в стыки, в заклепки…

Митя выкатился из второй дыры в кожухе генератора почти неживым, огонь хозяйничал в его теле, добивая все, что там было еще живого. Дышать было уже невозможно, выгоревшие легкие не принимали воздух. Он понял, что умирает.

Умирающий пополз, стараясь не вдыхать и не глядеть на свои руки, покрытые странными багровыми ромбами, однако подхватил обороненный псами-витязями гаечный ключ. А потом поднялся на четвереньки, ловя в глаза разноцветные объемные кляксы. Тут за обводом редуктора возникла малоразличимая фигура и Митя «наощупь» ударил внезапно появившегося человека гаечным ключом – по колену, затем по скользнувшей вниз голове.

Тут в его обожженных руках появилось трофейное помповое оружие и знаменитым ковбойским движением он передернул коробчатый затвор. Затем два раза выстрелил, откидывая здоровенные гильзы на кожух редуктора, в какие-то малиновые пятна, которые возможно были противниками. Пятна исчезли, а Митя подобрал патронташ и, сделав несколько шагов, оказался в царстве пузатых емкостей, выстроившихся вдоль стен как окаменевшие динозавры. Тот самый хладоагент.

Горящие руки неловко полезли в рюкзак, причем каждое касание казалось зверством. Они нащупали предмет, похожий на кусок халвы – брикет тетраметилхлорагона. Однако пришлось вернуть «халву» в рюкзак, когда пуля разрубила стальную балку неподалеку от его головы. В Митю никогда еще не стреляли с расстояния в двадцать метров из калибра «12,7». Думать тут было не о чем, но тело само сделало несколько молниеносных движений в меру своего примитивного понимания безопасности. Митя обнаружил себя втиснутым в узкую щель между цистерной и распределительным щитом.

Сейчас надо было отжать провалившуюся в плечи голову и увидеть противника. Как ни странно, но боль от потревоженных ожогов помогла ему сделать это. Он намеренно провалился вниз, выслушал как пуля скользнула по стальному боку цистерны, заторопился на четырех конечностях, как ящерица, между нависающим краем емкости и металлическим полом, прицелился, стараясь не думать о том, что противник тоже целится. Выстрел из помпового ружья «откупорил» вохровца как бутылку шампанского. Убийство было конечно же вынужденным, но совершенно же непривычным делом. Митя вспомнил то ощущение катастрофы, когда вожатый в пионерлагере убивал лопатой рыжего крысенка, заблудившегося в красном уголке. И сейчас оно вспыхнуло, но только на мгновение, растворившись в тенях беспредельности, которую отбрасывали псы-витязи.

Теперь осталось закрепить взрывчатку и вставить взрыватель. Митя раздавил пальцами капсулу и, несмотря на боль, бурлящую в руках, получил что-то вроде удовлетворения. У него кое-что получилось! Митя подошел к мертвому вохровцу и, стараясь не поймать «взгляд» застывших глаз, вытащил из брезентовой сумчонки противогаз – первое в его жизни мародерство. Едва ли пара минут была у него, чтобы смотаться отсюда.

И тут огромный храмоподобный хладоцех огласила канонада.

Это трудился с одной стороны Еруслан, с другой – трое вохровцев, которые, судя по всему, пытались зажать витязя в клещи. У Еруслана сквозь пробитую на боку бляху панциря пузырилась кровь, еще и расплывалось багровое пятно по грязному рукаву рубахи. Бессмертный мог отстреливаться из самодельного Стечкина только левой рукой. Однако делал он неплохо, чуть и Митю не подстрелил.

– Ну что ты лезешь везде без спроса! – сказал Еруслан, вовремя отведя ствол и переворачиваясь на спину, чтобы немного отдохнуть.

– Надо сваливать, сейчас сильно рванет, я тут постарался… За цистерной, пронумерованной цифрой «5», на плане запасный выход.

Однако Еруслан отозвался неожиданным образом.

– Да ладно тебе. Куда уж мне спешить? Обложили со всех сторон, и только смерти моей ищут, как будто она и в самом деле рядышком. А тебе еще можно бежать, можно и в полон отдаться, сейчас это не срамно.

– Отдаться? – эта мысль показалась Мите привлекательной, но все ж таки с позором отступила.

Прояснившимся от страха глазом он определил «коридор», по которому надо было проскочить до небольшой вышки, откуда хорошо простреливался почти весь цех…

Очередь рванула воздух возле уха, но до вышки он добежал, потому что страх и раж несли его на своих крыльях. Едва отдышавшись, заставил залечь вохровцев. Его хилая рука усмирила могучих врагов! Победный вихрь вырвался из его груди воззванием к соратнику:

– Ну, неужели ты хочешь, чтобы тебя какие-то бабочки однодневные прикончили? Присоединяйся к отступлению, древний.

Облаянный витязь наконец, потрусил к запасному выходу, прижимая правую руку к боку и от этого теряя всякую ловкость.

Пуля, выпущенная в замок маленькой железной двери, стала отворяющим ключом. За дверью была темная и гулкая стальная лестница, уходящая куда-то ввысь.

Несмотря на израненность Еруслан вдруг воспрял и двинулся вверх не без резвости. Парочка вохровцев строчила откуда-то снизу, но свинец только играл пьесы на стальных конструкциях. Впрочем, наверху опасно возник очередной неприятель и попытался выстрелить первым, но витязь опередил его – и тело вохровца смайнало в лестничный пролет.