Псы любви - [5]
— Ты почти прав… шут.
— Почти?
Князь Любви улыбнулся.
— Почти?! — крикнул шут.
Он дернулся вперед, к Князю — и тут же на его плечи легли тяжелые когтистые лапы, а над ухом засопела пасть собаки, соткавшейся из тени за его спиной.
— Почти, — сказал Князь. — Потому что есть одна вещь, которая может уберечь от зла сердце воина добра, даже когда он вынужден убивать. И даже когда те, кого ему приходится убивать, невиновны…
— Что же это? — усмехнулся шут. — Только не говорите мне, что это любовь, Князь!
— Я не буду тебе этого говорить, — сказал Князь. — Ты сам это сказал.
— Не смей говорить о любви, ты!!! — крикнул шут. — Кого ты можешь любить, чудовище?!
Собачьи когти впились шуту в плечи, язык лизнул его ухо. Не лаская пробуя на вкус.
— Не кричи, шут. Так ты становишься ярмарочным клоуном…
Когда Князь Любви миновал крепостные ворота Роменверга, из-за крыш показалось солнце. На прибитых к каждому дому щитах с изречениями великого и мудрейшего Иоанна Стальной Руки засветились золотые слова, благословляя горожан на новый день…
И на этот раз из кареты первым вылетел шут. Подождал, пока выпрыгнули собаки, пока вылез князь — но не пошел за ним.
— Прощай, князь.
— Ты больше не хочешь идти со мной?
— Я уже увидел все, что хотел. Милорд.
— Ты не увидел самого главного. Шут.
— Я уже увидел все, что хотел, — повторил шут, склонив голову, будто боролся с порывом ветра. — Даже если ты и служил добру, ты слишком близко подпустил к себе зло. Если оно еще не захватило твое сердце, это случится очень скоро… Одного не пойму. Зачем, убивая, каждый раз поминать любовь? Это гнусно. Милорд.
— Потому что любовь спасает. Это правда.
— Ну да, конечно, — криво усмехнулся шут. — Правда. Как и все, что изрекает великий и мудрейший Иоанн Стальная Рука! Так иди же и исполняй его волю! А с меня хватит. Хватит всего этого…
Он развернулся и пошел прочь. Маленький, смешной, испуганный. Дрожа всем телом, сутулясь, чувствуя спиной, как арбалетный болт выбирает кусочек поярче на его трико… Дрожа, и все-таки упрямо шагая прочь, последним усилием заставляя себя неспешно переставлять ноги. Так надо. Главное, не побежать. Только бы не побежать. Уж лучше болт в спину…
Вот только никакого арбалетного болта не было.
Князь вздохнул. Пожал плечами и вошел в замок, вслед за Лаской и Нежностью.
Этот замок был чуть богаче, чем следует. Но не это было главным.
Когда Князь вошел в залу на втором этаже, граф Роменвергский стоял в центре зала, с взведенным арбалетом в одной руке и клинком в другой. Спина спиной к нему стояла его невеста. В ночной рубашке, с распущенными волосами — и с кинжалом в руке. Она держала кинжал неумело, но твердо. Она не причитала. Граф тоже молчал.
И все равно это было смешно — в круге из полудюжины гвардейцев, каждый их которых в одиночку мог разделаться с тремя такими графами и дюжиной их невест.
Вот только собак в кругу не было. Они замерли у входа в залу, тихо рыча и топорща шерсть. И когда Князь шагнул вперед, они не последовали за ним.
— Всем выйти, — сказал Князь.
Гвардейцы медлили.
— Он опасен, милорд. У него арбалет.
— Всем выйти, — повторил Князь.
Вслед за гвардейцами вышли и собаки. Сели у входа, охраняя. Князь закрыл двери.
Граф опустил арбалет и клинок.
— Милорд, я прошу вас только об одном. Клянитесь честью дворянина, что моя невеста не пострадает.
— Я обещаю вам это, граф. Но буду просить вас об ответной милости.
Граф нахмурился. Потом кивнул.
— Конечно, милорд… — быстро сказал он. — Все, что угодно.
Князь не ответил.
Он отстегнул плащ, сбросил с лица маску. Стянул перчатку с левой руки. Снял перстень…
Потом он говорил, говорил долго.
О том, как трудно удержаться на лезвии клинка. О любви. О том, что теперь граф должен будет делать… И еще о том, что все когда-то кончается, и однажды граф сможет отправиться на юг, чтобы снова увидеть свою невесту.
А еще через четверть часа мужчина и женщина вышли из замка. И человек в черном камзоле, проведший их через заслон стражников, отсалютовал им, когда они вышли на южную дорогу.
Когда Князь Любви вышел из замка, он ступал чуть неуверенно, как-то неловко… Словно все вокруг было ему непривычно и странно.
— Ваша карета, милорд, — с поклоном встретил его у крыльца человек в черном камзоле.
— Как вас звать, сударь?
— Шмальке, милорд. А вот и ваши собаки. Это Нежность, это Ласка.
Собаки покосились на Князя — и вдруг рванули за угол дома. Так быстро, что и не понять, куда они пропали. То ли свернули за угол, то ли растворились в голубоватых утренних тенях…
Человек в сером плаще не шелохнулся, когда Ласка и Нежность соткались из теней и бросились на него.
Он лишь улыбнулся, потом поднял руку.
Ласка радостно осклабилась и ткнулась носом в холодные пальцы. Лизнула стальные перстни, усыпанные черными камнями. Нежность, чуть не сбив его с ног, уткнулась в бедро и терлась, словно ластящаяся голодная кошка — не отрывая жадного взгляда от камней в перстнях.
— Ну идите, идите, — пробормотал человек. — Не сейчас, милые, не сейчас. Не время. Этого Князя любовь спасла — да здравствует новый Князь! Идите, песики. Год, два — это не так уж много. Скоро мы опять встретимся. Посмотрим, удержит ли любовь и этого Князя на лезвии клинка…
Пытаясь создать абсолютное оружие, военные вывели новый вид животных: идеальных бойцов и диверсантов, с которыми сами не смогли совладать.Москвы больше нет, остался лишь Старый Город – люди бежали из этих мест. Даже военные патрули не рискуют туда соваться без тяжелых танков и штурмовых вертолетов.И есть лишь один человек, способный противостоять этому.
Он должен был умереть на жертвенном алтаре… Но его спасли. Он выжил – Влад Крамер по прозвищу Храмовник. Теперь его семья – охотники. А вся его жизнь – охота. Смертельно опасное искусство охоты на тех, кто сильнее людей. Кто вершит лунные ритуалы и незримо правит нашим миром, расплачиваясь за свою красоту и здоровье жизнями чужих детей, а за свое счастье – чужими судьбами.Охота на тех, кто почти всемогущ. Танец со смертью во тьме. Он ходит по самому краю – а удача не бывает вечной…
Влад Крамер, прозванный Храмовником… Его враги – те, кто сильнее людей. Пять веков назад они разгромили инквизицию, перебили сотни мастеров-охотников, а остальных превратили в слепцов и покорных слуг. Смирись! Эту силу не одолеть!Но он – охотник. Он в совершенстве владеет этим смертельным искусством, и он бросил вызов. Шагнул во тьму, где танцует смерть, – и смерть настигла всех его друзей. Тьма накрыла всю его прошлую жизнь. Смирись! Беги! Прячься!Но он – каратель. Не осталось друзей – он заставит врагов стать его помощниками.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Без вины виноватый, неуживчивый Леха Скворцов попадает в жестокий, страшный мир никои чудовищной виртуально-реальной компьютерной игры. Игры не на жизнь, а на смерть. Там, в обычном мире респектабельных людей, — вроде бы политкорректность и права человека, а тут за чьи-то реальные баксы — конкретная боль зэков в облике генно-инженерных монстров. Здесь игра, здесь у Лехи виртуальная бычья аватара. Увечья, полученные тут, ничего не стоят — но боль-то, боль вполне реальная. Шок. И встряска тела — реального тела, которое где-то в кресле в центре Москвы… Мозг реагирует на этот шок.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В данный сборник вошли рассказы, написанные в самых разных жанрах. На страницах этой книги вас ждут опасности далёкого космоса, пустыни Марса, улицы пиратского Плимута, встречи с драконами и проявления мистических сил. Одни рассказы наполнены драмой, другие написаны с юмором. Некоторые из представленных работ сам автор считает лучшими в своём творческом багаже.
«На пороге» — научно-фантастическая повесть, рассказывающая о противостоянии человеческой цивилизации и таинственной космической расы, стремящейся превратить Землю в огромный полигон для реализации своих безумных идей. Человечество оказалось на пороге новой эпохи, и судьба всего мира зависит от усилий нескольких пытливых учёных, бьющихся над тайнами внеземных технологий и пытающихся познать предназначение разума. В сборник также вошли рассказы разных лет.
«ВМЭН» — самая первая повесть автора. Задумывавшаяся как своеобразная шутка над жанром «фэнтези», эта повесть неожиданно выросла до размеров эпического полотна с ярким сюжетом, харизматичными героями, захватывающими сражениями и увлекательной битвой умов, происходящей на фоне впечатляющего противостояния магии и науки.
Что ни ночь, то русский народный праздник приходит с волшебницей-матрешкой в этот удивительный дом. Сегодня здесь зима и Святки с волшебными колядками и гаданиями в сопровождении восковой невесты. Завтра Масленица с куклой-стригушкой и скоморохами. Будет ночной гостьей и капелька-купалинка с жемчужными глазками, и другие. Какой ещё круговорот праздников ждет хозяек дома, двух сестричек-сирот Таню и Лизу? Какая тайна кроется в этом доме? И что получат девочки в дар от последней крошки-матрешки?
Карн вспомнил все, а Мидас все понял. Ночь битвы за Арброт, напоенная лязгом гибельной стали и предсмертной агонией оборванных жизней, подарила обоим кровавое откровение. Всеотец поведал им тайну тайн, историю восхождения человеческой расы и краткий миг ее краха, который привел к появлению жестокого и беспощадного мира, имя которому Хельхейм. Туда лежит их путь, туда их ведет сила, которой покоряется даже Левиафан. Сквозь времена и эпохи, навстречу прошлому, которое не изменить… .
Каждый однажды находит свое место в этом мире, каким бы ни было это место. Но из всякого правила бывают исключения, особенно если речь заходит о тех, кто потерялся не только в жизненных целях, но и во времени.