Псы господни - [64]

Председательствующий спросил обвиняемую, удовлетворена ли она ответом, и Фрей Луис услышал решительный протест леди Маргарет.

– Это был вихрь бессмысленных слов, торжественная декларация собственных убеждений Фрея Луиса, но отнюдь не доказательство чего бы то ни было. Он заявляет, что я искусный полемист в религиозном споре. Но я веду спор на основе полученного мной религиозного воспитания. Разве это доказательство колдовства? Согласно подобной логике, каждый лютеранин – колдун.

На сей раз Фрей Хуан промолчал. Он объявил, что заседание закрывается, и приказал увести обвиняемую.

Но когда леди Маргарет увели, он, желая успокоить свою совесть, подверг Фрея Луиса допросу с пристрастием. В конце учиненного им допроса помощник прокурора с упреком заметил, что в руках председательствующего обвинитель, похоже, превратился в обвиняемого.

– Допрос доносчика не только законен, но и желателен, особенно если помимо доноса нет других показаний, как в данном случае, – возразил Фрей Хуан.

– Мы располагаем свидетельскими показаниями, – заметил помощник прокурора. – Обвиняемая подтвердила, что дон Педро действительно говорил ей слова, цитируемые доносчиком. Есть и факты, которые дон Педро не станет отрицать.

– И к тому же она признала свою ересь, – добавил Фрей Луис в пылу праведного гнева, – а еретичка способна на все.

– Даже если она способна на все, – последовал спокойный ответ, – мы не можем обвинить еретичку во всех смертных грехах, помимо ереси, если не располагаем достаточными доказательствами.

– А не лучше ли сразу отдать ее палачу для дознания, чтобы разрешить ваши сомнения, Фрей Хуан? – предложил помощник прокурора.

– Провести дознание, правильно! – с чувством подхватил Фрей Луис. – Надо пыткой сломить ее злонамеренное упрямство. Таким образом вы получите признание, необходимое для того, чтобы вынести приговор.

Фрей Хуан сразу посуровел, из его глаз исчезло выражение участия и грусти.

– Чтобы разрешить мои сомнения? – повторил он, хмуро поглядев на помощника прокурора. – Стало быть, я занял судейское место, чтобы разрешить свои сомнения? Что значит спокойствие моей души или душевные терзания по сравнению со служением Вере? В конце концов мы узнаем правду, как бы долго нам ни пришлось ее искать. Но мы ее найдем во славу Господа, а не для разрешения моих, либо чьих-то еще сомнений.

Фрей Хуан резко поднялся. Помощник прокурора обескураженно молчал. Фрей Луис хотел снова начать разговор, но ему строго напомнили, что он не член суда, и ему положено высказываться только в качестве свидетеля.

В наступившей тишине Фрей Хуан взял протокол у нотариуса и внимательно его прочел.

– Генеральный инквизитор потребовал копии, пусть отошлют ему вечером.

Особый интерес, который проявлял к этому делу Генеральный инквизитор Кастилии Гаспар де Кирога, кардинал-архиепископ Толедо, объясняется тем, что дон Педро де Мендоса и Луна, как нам известно, приходился ему племянником. Он был единственным сыном сестры архиепископа, и тот любил его, как сына; монашеский сан не позволял ему иметь своего собственного. Этот факт, широко известный в Испании, вселил страх в инквизиторов Толедо, и они решили передать дело дона Педро в Толедо под надзор самого Генерального инквизитора.

Кардинал пребывал в глубоком унынии. Каков бы ни был исход дела, какую бы часть вины ни удалось переложить на козла отпущения, ясно было одно: дон Педро совершил тягчайшее преступление. Трибунал сочтет, что грехопадения не произошло бы, не соверши дон Педро того или иного поступка, за которые должен понести наказание. И трибунал, в свое время без колебания налагавший тяжкую епитимью на принцев крови, несомненно потребует сурового наказания для его племянника. Словом, пойдут толки, что кардинал злоупотребил властью и священным саном, чтобы уберечь своего родственника от справедливой кары. Генеральному инквизитору и без того чинили немало помех: король весьма ревниво относился к любой узурпации власти в своих владениях. Папа навряд ли одобрял то рвение, что Святая инквизиция проявила в Испании, иезуиты тоже не упускали случая выразить протест по поводу вмешательства в их дела и даже преследований, коим их подвергла инквизиция.

Да и сам дон Педро не облегчал задачи, стоявшей перед Генеральным инквизитором, ни своим поведением перед трибуналом, ни в личных беседах, когда дядя вызывал его из тюрьмы.

Он с презрением рассмеялся, узнав, что Маргарет предъявили обвинение в колдовстве, и категорически отказался от возможности воспользоваться лазейкой, предоставленной ему подобным обвинением. Свои нынешние невзгоды дон Педро считал естественной и заслуженной карой, которую он сам на себя навлек. Он заявил, что примет наказание с мужеством и надлежащим смирением, если будет уверен, что его собственное злодейство и безрассудный фанатизм судей не усугубят положение Маргарет, страшную опасность, угрожающую ей и еще не вполне ею осознанную. В личных беседах с дядей и, что несоизмеримо хуже – перед инквизиторами, назначенными кардиналом для следствия во главе с Фреем Хуаном де Арренсуэло, он упорно утверждал: вся история с колдовством сфабрикована, чтоб смягчить его вину за последствия, ввиду его собственного высокого положения и родственных связей с Генеральным инквизитором. Дон Педро в вызывающей форме заверил судей, что леди Маргарет не воздействовала на него колдовскими чарами, хоть ее красота, добродетель и очарование способны околдовать любого. Если эти свойства расценивать как колдовские чары, то половину девушек во всем мире надо сразу сжечь на костре, ибо каждая из них когда-нибудь очаровывала того или иного мужчину.