Псы господни - [53]

Вместе с тем, дон Педро признался себе, что готов ради своей любви на последнюю жертву: он отдал бы жизнь за Маргарет. Но в ответ он получал лишь ледяное презрение и неизменный отказ. Его нынешним побуждением было наказать ее за строптивость и глупость, силой заставить считаться с ним, овладеть ею, чтобы доказать свою власть, сломать ее духовно и физически.

– Не верите? – повторил он. – А кому вы верите?

– Богу, – сказала Маргарет.

– Богу! Богу еретиков? Он защитит вас?

– Он защитил мой народ, – напомнила Маргарет, – когда на него обрушилась Непобедимая Армада. Испания относилась к Англии так, как вы относитесь ко мне. Это, как сладкий сон и жестокое пробуждение. Возможно, и вас ждет такое же пробуждение, дон Педро.

Он отшатнулся от нее и с досадой хлопнул кулаком по ладони. Потом дон Педро снова подошел к Маргарет. Он смягчился и заговорил с ней, как влюбленный.

– Мы произносим слова, которые никогда не должны говорить друг другу. Если бы вы проявили благоразумие! Безрассудство – вот главное препятствие. Ваша строптивость отдаляет вас от меня. Как бы униженно я ни молил, вы не внемлете, вы уже заранее настроили себя на отказ.

– Какая поразительная скромность, сэр. Из ваших речей следует, что вы завоюете сердце любой женщины, стоит ей послушать вас.

– Это извращение смысла моих слов. Конечно, если вы забыли все, что я говорил вам, когда вы поднялись на борт…

– Вернее, когда меня туда втащили.

– Я говорил о силе, действующей помимо нас, – продолжал он, не обращая внимания на поправку, – о своем убеждении: раз она так притянула меня к вам, вы тоже почувствуете подобное притяжение, если не будете сопротивляться. Послушайте, Маргарет! – Дон Педро опустился возле нее на колено. – Я люблю вас, доверьтесь мне, вас ждет блистательное будущее. Пути назад нет. Даже если бы я дал вам волю, уже поздно. Вы пробыли неделю со мной на корабле, всецело в моей власти. Ясно, какие возникнут предположения, и поправить дело можно лишь, выйдя за меня замуж. Соглашайтесь. На корабле есть священник, и он…

– Предположения! – прервала его Маргарет. – Так знайте же: когда я расскажу свою историю, никому в Англии не придет в голову дурно подумать про меня.

Дон Педро поднялся, вспыхнув от гнева, и, отбросив привычную вежливость, пригрозил:

– Предположения могут стать оправданными. Доселе меня сдерживали лишь сила и благородство моей любви.

Она вскочила, задохнувшись от возмущения.

– Господи, вы еще смеете говорить со мной о любви! Это мошенничество! Вы же джентльмен!

– Джентльмен? – Дон Педро рассмеялся. – Какая наивность! Разве вам не известно, что лоск джентльмена – всего лишь платье? Я могу предстать перед вами в нем, а могу и без него. Выбирайте, мадам. Впрочем, нет. В словах более нет нужды. Совсем скоро вы войдете в мой дом в Овьедо. Решайте сами, в качестве кого вы там будете жить. Если вы умны, то войдете туда моей женой, и обвенчаетесь со мной до того, как мы сойдем на берег. – С этими словами дон Педро стремительно вышел из каюты, хлопнув дверью так, что задрожали переборки.

Разгневанная и униженная, Маргарет снова опустилась на подушки, не в силах унять дрожь; впервые самообладание покинуло ее, и она разразилась слезами злости и отчаяния.

И в эту горькую минуту перед ее мысленным взором возник Джервас – рослый, смеющийся. Вот это был человек с чистыми руками и чистой душой, настоящий джентльмен. А она обидела Джерваса из-за пустого флирта с этим испанским сатиром, из-за собственной глупой неосторожности позволила дону Педро вообразить, что он может помыкать ею, как ему вздумается. Она играла с огнем, и – видит Бог! – он вырвался наружу и теперь не только опалит ее, но и погубит. Маленькая дурочка, тщеславная, пустоголовая маленькая дурочка, была польщена вниманием человека, которого почитала значительным лишь потому, что он повидал мир и пил жизнь полною чашей. Тяжела расплата за легкомыслие.

– Джервас, Джервас! – тихо позвала она в темноте.

Если бы только Джервас был здесь, она бы пала перед ним на колени, очистила свою совесть, признавшись в содеянной глупости, а главное, открыла бы ему, что всегда любила и будет любить лишь его одного.

Потом она вспомнила о Фрее Луисе и воспряла духом, уповая на его защиту. На борту корабля он был бессилен, несмотря на свое священническое звание. Но теперь, на суше, он может призвать на помощь других и утвердить свою власть, вздумай дон Педро оспорить ее.

Надежда укрепилась в Маргарет, когда она услышала сквозь тонкую дверь каюты разговор дона Педро с Дюклерком; Пабиллос подавал им ужин. Дон Педро ранее приглашал ее к столу, но она, извинившись, отказалась, и он не настаивал.

Дон Педро говорил с Дюклерком по-французски, хоть хозяин судна прекрасно объяснялся по-испански. Но дон Педро взял за правило обращаться к каждому на его родном языке. Сейчас он поинтересовался, что задержало Фрея Луиса, почему он не вышел к столу.

– Фрей Луис сошел на берег час тому назад, монсеньор, – последовал ответ.

– Вот как? – проворчал испанец. – Даже не изволил попрощаться? Тем лучше, избавились от каркающей вороны.

Сердце Маргарет дрогнуло. Она догадалась, по какому делу ушел монах, и порадовалась, что дон Педро ни о чем не догадывается.