Псы господни - [28]

Лайонел Трессилиан преподнес эту историю в виде шутки своему суровому единокровному брату сэру Оливеру. Но сэр Оливер не разделил его радости.

– Черт побери! – воскликнул он. – Позор, что перед каким-то гнусным испанцем, прячущимся за женскую юбку, пресмыкается целая свора глупых английских щенков. Этого испанца надо было передать в суд. И поскольку милорд Гарт не решается перечить своей дочери, будь я на месте Джерваса Кросби, я бы живо справился с этим доном Педро.

Наутро, случайно повстречав Джерваса в Смидике, старший Трессилиан с присущей ему прямотой завел разговор на эту тему. Он обвинил Джерваса в слабохарактерности: как он мог поддаться испанцу, разыгравшему комедию со сдачей в плен женщине, как он допустил, чтобы тот захватил его законное место! Здешние юнцы уже поднимают Джерваса на смех, и пора показать им, что он способен разделаться с испанцами не только на море.

Разговор подхлестнул упавший дух Джерваса, и, явившись в тот день в Тревеньон, Джервас решил перейти к действиям, хоть и не обязательно насильственным, на которые намекал прямой бескомпромиссный сэр Оливер. Это было бы неблагоразумно по отношению к Маргарет. Тем не менее, надо было четко определить свою позицию. Узнав, что ее светлость – в беседке с доном Педро, Джервас решал сначала побеседовать с графом.

Граф, увлекавшийся теперь историей, родной сестрой философии, склонился над толстенным томом Геродота, когда Джервас нарушал его покой.

– Милорд, – заявил молодой человек, – я пришел поговорить с вами о Маргарет.

Его светлость взглянул на посетителя с досадой.

– А есть ли в этом необходимость? – спросил он. – Полагаю, вы явились, чтобы снова заявить о своем намерении жениться на Маргарет. Если она согласна, я не возражаю, женитесь. Пойдите и спросите Маргарет. В конце концов, это касается ее, а не меня.

Если это была уловка, чтоб избавиться от назойливого посетителя, она не удалась.

– О, она теперь не прислушивается к голосу разума, – пожаловался Джервас.

– Разума? Какой влюбленный добивался успеха призывами прислушаться к голосу разума? Я начинаю понимать, почему вы потерпела неудачу.

– Я потерпел неудачу из-за этого проклятого дона Педро. – Джервас смахнул пыль с тома, лежавшего у него под рукой. – Пока этого испанца не выбросило на берег из ада, я был уверен, что женюсь на Маргарет до Рождества.

Граф нахмурился.

– Какое отношение к этому имеет дон Педро?

– Позвольте мне почтительно указать вам, милорд, на то, что вы слишком много времени проводите за чтением.

– Я рад, что вы это делаете почтительно, но вы не ответили на мой вопрос.

– Если бы вы, сэр, оторвались на время от ученых занятий и присмотрели за дочерью, это пошло бы ей на благо. Она слишком часто бывает наедине с этим испанцем, значительно больше, чем пристало даме ее положения.

– Вы пытаетесь довести до меня мысль, что Маргарет глупа. – Граф саркастически улыбнулся. – Вы сами глупы, если так думаете – вот вам мой ответ.

Но Джервас не сдавался.

– Я утверждаю, что все женщины глупы.

Граф презрительно фыркнул.

– Не сомневаюсь, что истоки вашего женоненавистничества – в большом опыте, – и, не увидев ответной реакции своего собеседника, пояснил: – Хочу сказать, что вы знали многих женщин.

– Ровно столько, сколько мне было нужно, – невозмутимо отозвался Джервас.

– Тогда вам самое время жениться. Скажите, ради бога, что вы медлите?

– Я уже сказал вам, ваша светлость. Этот чертов испанец стоит у меня на пути. Даже сейчас он у ног Маргарет в беседке – наигрывает на своей проклятой лютне и распевает любовные песни.

Тут наконец граф действительно возмутился.

– Так что же вы медлите? Отправляйтесь к ней и тотчас пришлите ее ко мне. Я положу этому конец. Если у меня есть какая-то власть над ней, не пройдет и месяца, как вы на ней женитесь. Тогда я наконец обрету мир и покой. Уходите!

И сэр Джервас отбыл по этому приятному поручению, а его светлость вернулся к исследованию судьбы царя Кира.

Звучание лютни, красивый мелодичный голос испанского гранда указали сэру Джервасу путь к беседке.

– Маргарет, его светлость просит вас немедля зайти к нему, – бесцеремонно прервав песню, сообщил Джервас.

Маргарет, задав несколько вопросов, на которые последовали уклончивые ответы, ушла.

Джервас остался с глазу на глаз с доном Педро. Дон Педро, поклонившись уходящей леди, снова сел, скрестив красивые ноги, обтянутые блестящим черным шелком. Такие великолепные чулки были в диковинку в Англии. Эта самая пара была на нем, когда его выбросало на берег. Положив на колено лютню, дон Педро несколько раз пытался завязать вежливый разговор. Но все его попытки весьма невежливо пресекались односложными ответами Джерваса. В конце концов дон Педро оставил его в покое и снова обратился к инструменту – чудесной итальянской лютне из черного дерева, инкрустированной слоновой костью. Перебирая пальцами струны, он принялся тихо наигрывать быстрый севильский танец.

Сэр Джервас, пребывавший в состоянии раздражения, при котором все вокруг искажается и видится, как сквозь увеличительное стекло, расценил это как намеренное оскорбление и хитрую форму издевки. Возможно, игривый характер танца способствовал такому заключению. В порыве внезапно охватившего его гнева он выхватил лютню из рук дона Педро.