ПСС. Том 88. Письма к В.Г. Черткову, 1897-1904 гг. - [26]

И потому я совершенно согласен с вами, что это самый опасный соблазн, против которого нельзя быть достаточно осторожным. Но, говорят, почему же не быть дружным с лицами другого пола, так же как и с лицами одного пола? Нет никакой причины, и, чем больше мы любим, тем лучше. Но искренний и серьезный в нравствен[ном] деле человек сейчас заметит, как это сделал St. John, что его отношения к тем двум женщинам были особенные. Если человек не будет себя обманывать, он всегда заметит, что сближение совершается легче, чем обыкновенно, что велосипед едет очень легко и скоро, и что не нужно тех усилий, к[оторые] нужны обыкновенно, и что потому должна быть этому причина. А как только серьезный в нравствен[ном] деле человек заметит это и не желает съехать под гору, зная, что движение это всё будет усиливаться и приведет к браку или исключительному чувству, то он остановится.

Пожалуйста, не читайте этого моего письма друзьям. Я пишу для вас и как попало, хотя думаю определенно то, чтò пишу.

Прочел я и историю Miss Pickard.⁵ Мне страшно за ее искания. Неужели нет для нее ничего несомненно твердого. А если есть, то на этом твердом надо остановиться.

Как ни далека она от наших православных и как ни на много выше их ее квакерские основы, и в тех основах, на к[оторых] она воспитана, была та ложка дегтя, кот[орая] всё губит: вера в сверхъестественное. Ох, как бы мне хотелось успеть написать об этом то, чтò хочется!

Я вчера получил от Кенворти хорошее письмо,⁶ поблагодарите его за него и попросите извинить, что не отвечаю еще ему. Как бы я счастлив был, если бы Хр[истианское] уч[ение] послужило бы на пользу людям.

Рад, что он будет участвовать в английском изложении его. Он так прекрасно владеет языком, а главное так одноцентренен. Я умилился его прекрасной речью в отчете.

На днях напишу вам еще письмо об интересном деле, в том конверте, к[оторый] вы мне прислали.

Л. Толстой.

Работаю очень радостно. Вот-вот кончаю. Но всё сомневаюсь, и хочется поскорее освободиться.

Датируется на основании слов Толстого, что он пишет «в два дня» третье письмо. Так как предыдущие два письма написаны 20 июня, то это письмо, вероятно, написано 21 июня.

¹ Письма В. Г. и А. К. Чертковых к И. М. Трегубову, находившемуся в это время в ссылке в Курляндской губ., написаны в связи с его личными переживаниями.

² [Братская церковь], община единомышленников Кенворти.

³ Письмо Э. Пиккард к Син-Джону от 11 июня 1897 г. об отношениях между полами. Копия письма хранится в ГМТ.

⁴ Речь Кенворти на собрании руководимой им общины о любви и браке. Чертков в письме от 13 июня сообщал Толстому, что пошлет ему в ближайшее время запись этой речи. См. письма №№ 455 и 456.

⁵ См. письмо № 456.

⁶ Письмо Кенворти к Толстому от 24 июня н. с. 1897 г., в котором Кенворти писал о деятельности Черткова в Англии, о намерении издать по-английски «Христианское учение» и о проекте переселения духоборов в Америку.

* 455.

1897 г. Июля 12. Я. П.

12 июля.

Письма наши, верно, разминовались, дорогой друг Галя. Я недавно в продолжение трех дней написал вам, т. е. В[ладимиру] Гр[игорьевичу], три письма, на к[оторые] еще не получал ответа. На ваше же замедлил отвечать, п[отому] ч[то] в тот самый вечер, с неделю тому назад, когда взялся отвечать [на] письма, страшно заболел желчными коликами, так что успел ответить только [на] одно письмо. Болезнь моя была очень мучительна, но скоро прошла. Я теперь бодр и здоров.

Не знаю, что со мной сделалось, не могу ничем иным заниматься, как только моей статьей об искусстве. Так как она кончена и я теперь только прикладываю последний coup de main,¹ то не могу ни о чем другом думать. Хочется поскорее освободиться. Иногда мне кажется, что очень хорошо, но чаще кажется, что ничтожно, что я не имею права свои последние силы класть на такое неважное дело, хочется делать другое, а не могу оторваться от этого.

Спасибо за ваше письмо. У меня был из Киевск[ой] губ[ернии] молодой крестьянин Шидловский,² очень живой духом человек. Я его направил к Буланже, и он оттуда привез издания Вл[адимира] Гр[игорьевича].³ Я тут только увидал и узнал про них. Как это хорошо. Только бы окупали себя.

Хорошо, что Шкарван кончил свои записки.⁴ Они были очень хороши. Матерьяла для издания, кажется, много, и можно выбирать только самое лучшее.

Маша замужем, и мне жалко, жалко.⁵ Не такая она, чтобы этим удовлетвориться. Она слаба и болезненна; боюсь, что уже кается, хотя не говорит. Да и нельзя говорить, п[отому] ч[то] он очень хороший, чистый, честный, чрезвычайно правдивый человек.

Таня тоже нехороша.⁶ А я еще хуже, хотя не отчаиваюсь и не сдаюсь и всё тянусь к богу, хотя, может быть, волной меня и относит от него. Устал я, милые друзья, от борьбы с этой ужасной для меня, но прекрасной сравнительно с обычной мирской жизнью, средой праздности, роскоши и бессознательной жестокости к братьям. Так хотелось бы пожить хоть последние годы или месяцы чисто. И всё надеюсь.

Пожалуйста, голубушка, читайте это письмо только вы с мужем. Я рад за вас, что ваши⁷ приехали к вам.

Вчера получил от С[емена] Верещагина⁸ из Тифлиса письмо. 150 чел[овек] из тюрем Тифлиса высланы в Бакинск[ую] и Елисаветполь[скую] губ[ернии] по магометанским селам, а Василья Веригина