ПСС. Том 82. Письма, 1910 г. (мая-ноябрь) - [9]

⁵ Душан Петрович Маковицкий.

* 25. А. Л. Толстой.

1910 г. Мая 14. Кочеты.

И нынче получил твое письмо, милая Сашенька, и пишу как всегда вечером. Письмо твое радостное нынче: и жару нет и стенография подвинулась. Может быть, и приведется опять вместе работать. Я здоров, и мне очень хорошо на душе, хотя и ничего не пишу. Нынче ходил в Желябуху 5 верст, дошел бодро. Ч[ертков] шел издалека за мной. И Таня приехала на дамских дрожках за нами. Погода чудная. И люди такие хорошие, поговорил с мужиками хорошо. Мама завтра едет в Ясную и оттуда в Москву, а мы поедем 20-го. Прощай, душенька.

Твой любящий старик Л. Т.

Печатается по копии из AЧ.

* 26. A. Л. Толстой.

1910 г. Мая 15. Кочеты.

Опять пишу, опять о тебе думаю, тебя чувствую, как каждый вечер. У меня в комнате навоняла лампа, и пишу в Танином кабинете. Она проводила нынче мама через Абрикосовых на Мценск и теперь стоит подле меня, и мы с ней говорили про мама. Таня милая так хорошо умеет видеть в ней — мама — всё доброе. Я ей благодарен за это. Тут теперь всё семейство, и жизнь очень приятна, легка. Остается мне жить здесь 4 дня. Хотя я ничего не делал здесь, мне было очень хорошо. Надеюсь, будет так же до конца. Нынче не было от тебя письма. Надеюсь, будет завтра, и хорошее. Нынче с утра ходил по деревне и много и приятно беседовал с мужиками и бабами. Вечером приехал сосед Матвеев — ученый.¹ Какая страшная разница и в пользу первых. Прощай, душенька. Целую тебя. Привет Варе.

Л. Т.

Печатается по копии из AЧ.

¹ Владимир Александрович Матвеев, сосед Сухотиных, дипломат, служивший в Персии, знаток языков и религиозных движений Востока. См. т. 58, прим. 695.

* 27. А. Л. Толстой.

1910 г. Мая 17. Кочеты.

Вчера мы решили, милая Саша, что если писать тебе, то едва ли дойдет до 20-го, когда ты можешь выехать, но нынче получил твое хорошее, бодрое письмо, по которому вижу, что ты еще не будешь в состоянии выехать до 20-го, и потому пишу тебе хоть несколько слов. Я всё у Сухотиных, мне хорошо, хотя и нездоровится последние дни. Всё ничего не пишу и всё жду тебя с радостью, но был бы очень огорчен, если бы ты приехала раньше, чем это полезно для твоего здоровья. Так мне весело нынче стало от твоего бодрого письма. Хорошо, если опять будем вместе. А главное хорошо, если будем хоть не совсем недовольны собой, а нынче немного менее дурны, чем вчера. Ну, не буду надоедать тебе рассуждениями. Нынче был у меня старик скопец, очень интересный.¹ Был сослан и доказывал справедливость их веры: целомудрие во что бы то ни стало. Они тем хороши, что религия для них — важное дело жизни: не пьют, не курят, не едят мяса, не сквернословят. Очень Ч[ертков] и Димочка² просят докончить хоть кое-как им комедию,³ и я завтра постараюсь сделать, что могу, и послать им, что могу, или свезти сам, так как буду в Ясенках через три — если будем живы — и Димочка встретит нас. Ну, до свиданья, голубушка, е[сли] б[уду] ж[ив]. Иду спать.

Л. Т.

Печатается по копии из AЧ.

¹ Андрей Яковлевич Григорьев (1848—1926?), сектант-скопец, живший в 10 км. от Кочетов. См. т. 58, прим. 888.

² Владимир Владимирович Чертков (р. 1889), сын В. Г. Черткова.

³ Комедия «От ней все качества» («Долг платежом красен»), написанная Толстым в 1910 г. для любительского спектакля крестьянской молодежи в Телятинках, организованного В. В. Чертковым. См. т. 38, стр. 216.

* 28. А. Л. Толстой.

1910 г. Мая 18. Кочеты.

Пишу еще на всякий случай два слова 18-го вечером.

Я последние два дня был нездоров: чрезвычайная слабость, но нынче не только лучше, но совсем хорошо. По просьбе Черт[кова] нынче занялся поправкой пьесы и думаю отдать; для Телятинской публики, и очень важной публики, годится.¹ Здесь Тапсель,² и снимал нас для кинематографа. А мне всё это, все эти выдумки, роскошь противны всё больше и больше. Нынче нет от тебя письма, и мне недостает чего-то. Прощай, голубушка. Как ты устроишься с поездкой и когда приедешь? Варе мой сердечный привет.

Л. Т.

Печатается по копии из AЧ.

¹ См. прим. 3 к письму № 27.

² См. прим. 3 к письму № 21.

29. М. Н. Яковлевой.

1910 г. Мая 18. Кочеты.

18 мая 1910.

Милая М[арья] Н[иколаевна]!¹ Получил ваше хорошее, и тронувшее, и порадовавшее меня письмо. Оч[ень] сожалею, ч[то] вы не застали меня, и, если буду жив, буду оч[ень] рад принять вас в августе.

О вашем положении и о том, как вам надо жить, чем руководствоваться, скажу то, во что всей душой верю и чем живу, и с чем надеюсь умереть, а именно следующее:

Истинный идеал религии, истинной религии, — он же идеал христианства, — тем и велик, что он так велик, что человек в теле никогда не может достигнуть его, а между тем, может всегда, во всех условиях постепенно приближаться к нему. В этом приближении и сущность жизни человеческой и единственное истинное благо ее. Отчаяние религиозных людей в том, ч[то] они не могут вполне осуществить в своей жизни того идеала, к[оторый] представляется им, происходит от заблуждения о том, что требования учений не в усилиях приближения к идеалу, а в полном осуществлении его в своей жизни. Часто это заблуждение приводит даже к отречению от признаваемого недостижимым идеала. Не поддавайтесь этому: жизнь и благо — в приближении к идеалу божеского совершенства. И благо это всегда доступное нам и очень большое, и совершенно удовлетворяет тех людей, которые не ставят себе целью своей жизни того, что не дано человеку. «Иго мое благо, и бремя мое легко».