ПСС. Том 80. Письма, 1909 г. (июль-декабрь) - [21]

В человеке живет дух божий, только этим духом и жив человек. Дух этот в человеке проявляется любовью. Если человек в любви, то он в боге, и бог в нем. А если человек в боге, и бог в нем, то какая для него смерть? Смерть, это только то, что приехал туда, куда всё время шел и откуда выехал. Что же может быть худого или страшного в смерти?

Еще вы пишете, что люди неученые, когда молятся по-своему, может быть и не так, как мы бы считали хорошим, то молитва их все-таки доходит до бога. Я тоже так думаю. Если человек молится от всей души, то как бы он ни молился, молитва его дойдет до бога. Ей нельзя не дойти до бога, потому что бог в душе каждого человека. Нехорошо только то бывает, когда люди чуют, что их молитва несогласна с их разумом, а они все-таки молятся так же, как все, только из-за того, чтобы не расходиться с людьми и чтобы люди не смеялись и не обижали их. Вы пишете еще, что вас осуждают и называют богоотступником. Этому нельзя печалиться, потому что если ищешь бога и приближаешься к нему, то дорого то, чтобы с ним быть в единстве, а что люди за это осудят — в этом не то, что нет ничего худого, а есть только одно хорошее.

Хоть нам и не подобает равняться с Христом, а все-таки помнить можно, что его не то что осуждали, а и распяли за то, что он не верил так, как все.

Вот и всё, что я хотел вам сказать. Может быть, что-нибудь из того, что написал, и пригодится вам, а также найдете что-либо в книгах, какие посылаю вам.

Желаю вам того, что дороже всего на свете: веры в того бога, который живет в нас и которого мы познаем и соединяемся с ним, когда исполняем его закон любви к нему, к совершенству добра, и к ближнему — ко всем людям без различия

4-го августа 1909 г.

Ясная Поляна.

Печатается по дубликату подлинника. Небольшой отрывок опубликован без указания фамилии адресата в журнале «Единение» 1916, 3, столб. 4. В ГМТ хранится черновик-автограф, имеющий ряд незначительных стилистических расхождений с подлинником.

При письме от 28 июля 1909 г. Дмитрий Александров прислал из Петербурга адресованное ему письмо (малограмотное) его дяди, И. Иванова, крестьянина Новгородской губернии, с просьбой ответить на него. Содержание письма понятно по ответу Толстого.

¹ М. Н. Толстая гостила в Ясной Поляне с 6 июля по 5 сентября.

69. В. Г. Черткову от 5 августа.

 

* 70. H. H. Гусеву.

1909 г. Августа 6. Я. П.

Пишу вам, милый друг Н[иколай] Н[иколаевич], чтоб только сказать вам, как вы мне близки и дороги не по вашей помощи мне матерьяльной, а по духовному единению. Написал нынче письмо губернатору. Мар[ъя] Алексеевна¹ повезет его и поедет к нему завтра. Я нынче писал о вас, но, как всегда, сначала не то. Постараюсь завтра поправить. Как меня радует то, что все, все вас так хорошо любят. Пишите же почаще и, пожалуйста, доставьте нам удовольствие чем-нибудь вещественным услужить вам.

Л. Т.

Печатается по копировальной книге № 8, л. 577. Основание датировки: письмо написано в тот же день, что и письмо к Д. Д. Кобеко от 6 августа 1909 г.

Николай Николаевич Гусев (р. 1882). — в 1907—1909 гг. секретарь Толстого.

Летом 1908 г. H. Н. Гусев отправил одному из корреспондентов Толстого по его просьбе несколько книг, в том числе конфискованные издания «Обновления» (статьи Толстого). Бандероль вскрыли на почте места получения, и Гусев был привлечен к ответственности. В сентябре и декабре 1908 г. его вызывали на допрос в тульское жандармское управление и 15 декабря объявили о запрещении выезда из Ясной Поляны. 4 августа 1909 г. вечером совершенно неожиданно приехали в Ясную Поляну помощник исправника со становым приставом и объявили Гусеву, что он, «изобличенный в революционной пропаганде и распространении недозволенных к обращению литературных произведений», по постановлению министра внутренних дел ссылается под гласный надзор полиции на два года в Чердынский уезд Пермской губернии.

По поводу высылки Гусева Толстой отметил в Дневнике 5 августа: «Вчера вечером приехали разбойники за Гусевым и увезли его. Очень хорошие были проводы: отношение всех к нему и его к нам. Было очень хорошо. Об этом нынче написал заявление». Заявление было опубликовано в газетах. Этому событию в печати уделялось большое внимание. 19 августа департамент полиции секретно запросил тульского губернатора, «какими инцидентами сопровождалось выдворение Гусева из усадьбы графа Толстого», на что последовал ответ: «Никаких инцидентов не было». 2 сентября департамент полиции уведомил губернатора: «Его высокопревосходительство [министр внутренних дел] выразил свое неудовольствие и удивление по поводу действий чинов губернской администрации в настоящем деле. Г. министр ожидал, что указанная мера будет осуществлена без всякой излишней резкости и с подобающею осмотрительностью. Между тем оказывается, что для задержания Гусева, который мог быть вызван с этой целью в полицейское управление или в становую квартиру, полиция сочла нужным явиться в усадьбу графа Л. Толстого, причем на сборы в дорогу Гусеву был предоставлен всего один час, и что вообще образ действий местных властей в этом случае, совершенно не вызываемый обстоятельствами, дал только материал для новой рекламы графу Л. Толстому (что можно было и заранее предвидеть) и вызвал в периодической печати целый ряд сенсационных статей, в которых граф Толстой изображается какою-то жертвою правительственного произвола». Секретная переписка о Гусеве тульского губернатора приобщена к «Делу № 112 канцелярии тульского губернатора, секретного стола. О вредной деятельности Черткова» (хранится в ГМТ). Приведенные документы взяты из этого дела. См. тт. 38, 57 и 78; H. Н. Гусев, «Из Ясной Поляны в Чердынь», изд. Сытина, М. 1911; А. Б. Гольденвейзер, «Вблизи Толстого», 1, стр. 283.