ПСС. Том 62. Письма, 1873-1879 гг. - [55]

школ[ами], которые открылись в нашем уезде и идут удивительно. Потом — педагогические работы, о кот[орых] я говорил. Потом — старшие дети, кот[орых] надо учить самому, так как гувернера всё еще не нашел. Печатание романа, коректуры его и Азбуки, срочные, и теперь еще вместе — семейное горе и новый план. Семейное горе это — страшная мозговая болезнь грудного 9-ти месячного ребенка. Вот 4-я неделя, что он переходит все фазы этой безнадежной болезни. Жена сама кормит и то отчаивается, что он умрет, то отчаивается, что он останется жив идиотом. И странно: чувствую такую потребность и радость в работе, как никогда. Прощайте, что вы не пишете ничего про себя?

Вспоминаю я, три года тому назад вы всё это время были у нас.⁴ Как мне с вами хорошо было.

Ваш Л. Толстой.

16 февраля.

Впервые опубликовано в книге «Лев Николаевич Толстой. Сборник статей и материалов»; М.. 1951, стр. 680—681. Год определяется содержанием. Ответ на письмо Страхова от 13 февраля с отзывами о главах I — XIV «Анны Карениной», напечатанных в первой книжке «Русского вестника» (ПС, стр. 58—59).

¹ Об этой новой работе Толстой писал также Фету (см. письмо № 145). Можно предполагать, что это — задуманная обработка избранных мест из древней русской литературы. См. письма №№ 112 и 118.

² Отмечая успех романа, Страхов писал, что все же «находятся скептики и серьезные люди, которые недоумевают и угрюмо допрашивают: «Да что же тут важного, особенного? Все самое обыкновенное. Тут описывается любовь, бал — то, что тысячу раз описано. И никакой идеи!» и пр. и пр.».

³ Мнение о простоте художественного произведения, как о «трудно достигаемом достоинстве», Толстой сохранил до конца жизни. Секретарь Толстого H. Н. Гусев записал 10 сентября 1908 г. его слова: «Надо стараться довести свою мысль до такой степени простоты, точности и ясности, чтобы всякий, кто прочтет, сказал бы: «Только-то? Да ведь это так просто!» А для этого нужно огромное напряжение и труд» (H. Н. Гусев, «Два года с Толстым», М. 1912, стр. 195).

⁴ Толстой ошибся: «три года назад» (в 1872 г.) Страхов не приезжал в Ясную Поляну; приезд его в «это время» (18—19 февраля) относится к 1873 г.

* 140. Е. И. Менгден.

1875 г. Февраля 10...19. Я. П.

Отвечаю за жену, многоуважаемая Лизавета Ивановна, потому что у нас очень опасно болен меньшой ребенок, и она ни о чем другом думать не в состоянии.

Отвечаю на два пункта, мне очень интересные: народный журнал¹ и перевод моих сочинений по-английски.² Я потому только мало сочувствую народ[ному] журналу, что я слишком ему сочувствую и убежден, что те, которые за него возьмутся, будут à cent mille lieues³ от того, что нужно для народа. Мои требования, льщу себя надеждой, одинакие с требованиями народа, те, чтобы журнал был понятен, а этого-то и не будет. Понятность, доступность есть не только необходимое условие для того, что[бы] народ читал охотно, но это есть, по моему убеждению, узда для того, чтобы не было в журнале глупого, неуместного и бездарного. Если бы я был издатель нар[одного] журнала, я бы сказал своим сотрудникам: пишите, что хотите, проповедуйте коммунизм, хлыстовскую веру, протестантизм, что хотите, но только так, чтобы каждое слово было понятно тому ломовому извозчику, который будет везти экземпляры из типографии; и я уверен, что кроме честного, здравого и хорошего ничего не было бы в журнале. Я не шучу и не желаю говорить парадоксы, а твердо знаю это из опыта. Совершенно простым и понятным языком ничего дурного нельзя будет написать. Всё безнравственное представится столь безобразным, что сейчас будет отброшено; всё сектаторское, протестантское ли, хлыстовское ли, явится столь ложным, если будет высказано без непонятных фраз, всё мнимо-поучительное, популярно-научное, но не серьезное и большей частью⁴ ложное, чем всегда переполняются народные журналы, тоже без фраз, а выраженное понятным языком, покажется столь глупо и бедно, что тоже откинется. Если народный журнал серьезно хочет быть народн[ым] журналом, то ему надо только стараться быть понятным, и достигнуть этого нетрудно: с одной стороны, стоит только пропускать все статьи через цензуру дворников, извозчиков, черных кухарок. Если ни на одном слове чтецы не остановятся, не поняв, то статья прекрасна. Если же, прочтя статью, никто из них не может рассказать, про чтó прочли, статья никуда не годится.

Я истинно сочувствую народному журналу и надеюсь, что вы отчасти согласитесь со мною, и потому говорю всё это. Но знаю тоже, что ⁹⁹⁹/₁₀₀₀ сочтут слова или просто глупостью, или желанием оригинальничать; тогда как я, напротив, в издании дамами журнала для народа, дамами и думающими и говорящими не по-русски и без желания справиться с тем, понимает ли их народ, вижу самую странную и забавную шутку. Я сказал, понятности достигнуть очень легко, с одной стороны — стоит только в рукописях читать или давать читать народу; но, с другой стороны, издавать журнал понятный очень трудно. Трудно потому, что окажется очень мало материалу. Будет беспрестанно оказываться то, что статья, признанная charmant⁵ в кругу редакции, как скоро она прочтется в кухне, будет признана никуда не годной; или что из 30 листов