ПСС. Том 62. Письма, 1873-1879 гг. - [24]

Химическое соединение тоже, как я понимаю, не произойдет никакое без тяжести, т. к. газ никогда не будет в той плотности, какая нужна. И еще по другим причинам.

Если вы хотите и можете, не тратя слишком много времени, объяснить, в чем я ошибаюсь, пожалуйста объясните мне. Вы очень, очень меня обяжете. Очень благодарен вам за вашу готовность.² Желание ваше будет исполнено. Что же касается до цены, которую вы приписываете своим критическим трудам, то в этом я только вижу подтверждение того, что человек никогда не знает себе цену и в чем состоит его сила. То, что вы говорите, что никто, кроме вас, не высказывал ясно значения выступающих явлений в науке и искусстве, совершенно справедливо, но в этом не может быть цель деятельности вашей, т. к. дураков не научишь, как черного кобеля не отмоешь добела, а умным, точно умным, не нужно объяснений, так как именно для них писано то, что вы объясняете. В ваших же критических трудах я вижу только Vorspiel,³ опыт силы — выразить ясно, кратко, точно самые сложные выводы и сочетания мысли. И в этом вы такой мастер, какого я нигде не видал, и в этом я не вижу цель, а только практику, выработку того орудия мысли, чтобы выразить те мысли, которыми вы полны и которые, с радостью узнал, теперь занимают вас.

Впервые опубликовано в книге «Лев Николаевич Толстой. Сборник статей и материалов», М. 1951, стр. 663—664. Датируется на основании пометки Страхова на автографе: «30 но. 1873 г.». Ответ на письмо Страхова от 26 ноября (ПС, стр. 36—39).

¹ [значение, важность]

² Взять на себя хлопоты, связанные с печатанием «Анны Карениной».

³ [прелюдия, пролог,]

* 43. А. М. Быкову.

1873 г. Декабря 3. Я. П.

Милостивый государь Александр Михайлович!

Боюсь, что я надоел Вам своим посредничеством о различных обиженных и злоупотребляю Вашей добротой; но принужден опять утруждать Вас. — Покорнейшая просьба моя состоит в том, чтобы выслушать жалобы этого мужика на Сергиевского станового. Если Вы выслушаете этого хорошего и толкового мужика, Вы, вероятно, сами захотите помочь ему. — Я несколько раз выспрашивал на все лады этого человека, боясь вступиться за выдумщика; но, по моему убеждению, он говорит правду. Если же это правда, то это одно из возмутительнейших дел, в возможность которых я бы не поверил. Надеясь на Ваше великодушие, чтобы помочь этому человеку и меня извинить за мою назойливость, имею честь быть с искренним уважением покорный слуга

граф Лев Толстой.

3 декабря 1873.

Александр Михайлович Быков (1812—1878) — тульский вице-губернатор с 1866 по 1877 г.

* 44. H. H. Страхову.

1873 г. Декабря 12...1З. Я. П.

О дорогой Николай Николаевич, как бы я дорого сейчас (получив ваше письмо) дал за час беседы изустной с вами, вместо того чтобы писать. — Я недавно перечитывал Montaigne’a,¹ и он говорит в одном месте: «à moins qu’ils ne me donnent une explication plus embrouillée, que la chose même».² И вспомнил это, когда читал ваше объяснение и доказательство необходимости понятия массы и инерции. Эти оба понятия с детства моего не укладывались в мою голову, помимо вопросов специально астрономических. И вот почему: Понятие массы нам необходимо для объяснения силы. Самое же понятие массы включает в себя понятие силы, связующей все частицы массы. Понятие инерции основано на понятии массы и есть только отрицательное понятие движения. — Но я не говорю, чтобы эти отвлечения не были полезны для объяснения астрономических законов, я говорю, что для общих физических законов они ничего не объясняют и только путают и лишают всякой возможности открытия лучшего объяснения. Мне кажется, что для каждого объяснения должен быть составлен баланс, более ли оно объясняет, чем затемняет, и только; когда оно более объясняет, оно может быть принято. Человек с здоровым и, допустим, до высшей степени образованным математически и словесно умом желает понять законы силы — тoй силы, которую он сознает в себе, и сил, которых действия он чувствует на себе беспрестанно, и ему говорят: инерция, масса и, виноват, всю ту путаницу по отношению к физическим явлениям, кот[орую] вы выписываете из Ньютона.³ Этот человек выслушает и скажет: «для чего мне вся эта на веру принятая путаница, когда у меня есть другие несомненные понятия о силе, заключающейся во мне самом, и о сопротивлениях этой силе — стало быть, других силах, воздействие которых на меня и составляет мою жизнь. Законы отношений масс к силам я вижу в самых грубых проявлениях механической силы; но я не о том спрашиваю. Закона же инерции я не вижу и не могу понять, для чего он мне нужен. Я вижу другие два закона коренные, кот[орые] мне нужно объяснять, п[отому] ч[то] они сознаны мной. Это закон силы жизни во мне и, по посылке, кот[орую] я делаю во всем, что воздействует на меня, я вижу эту такую же силу в гниении (химическом процессе) и в махании хвостом собаки, и другой закон тяготения, которому подчинены все эти другие силы, подчинены или связаны, переплетены, я не знаю; но вот две основы, с которых может начинаться всякое физическое объяснение. Если физическая философия найдет отношение этих сил, сведет их в одну, я буду очень рад. Если физ[ическая] фил[ософия] отбросит обе эти мне кажущиеся только основы и найдет одну более простую и неизвестную мне, я буду очень рад. Но если физическая философия наговорит мне всяческой чепухи, вследствие которой эти две сознаваемые мною простые основы всего физического мира распадутся на бесчисленное количество выдуманных понятий массы, инерции, химического сродства, притяжения, отталкивания, упругости и мн[огие] др[угие], а вместе не объяснит мне отношение этих двух основ, то я могу только подивиться и подумать о том, каким путем могли дойти умные люди до такой бессмыслицы. И это объяснение я нахожу в том, что Ньютоновская гениальная мысль для объяснения видимого движения небесных тел, весьма удобная для астрономии, перенесена в физику. И тот же прием, естественный для объяснения небесных тел, рассматривая их отдельно (Сатурн нельзя смешать с Сириусом, пот[ому] ч[то] они на мильоны верст; но не атом даже, а видимую крупинку железа нельзя рассматривать отдельно по ее массе), перенесен в физику; и всё изучение посвящено на бесконечно малые, т. е. на такие, где можно врать, что угодно, и утешаться тем, что логически правильно построенная формула, пропущенная через ряд математических вычислений или физических соображений, выйдет опять, хотя и в другой форме, но логически правильно построенной. —