ПСС. Том 58. Дневники и записные книжки, 1910 г. - [4]

Димочка пріѣхалъ проститься. Длинное дѣловое письмо отъ Ч[ерткова]. Не успѣлъ отвѣтить. Вечеромъ разговоръ о зем[лѣ] съ Сер[ежей]. У всѣхъ у нихъ свои теоріи. Игралъ съ милымъ Адамычемъ въ шахм[аты] и карты.

^[1]Третьяго дня, 31. Утромъ, кажется, что то поправлялъ. Ѣздилъ въ волостн[ое] правленіе. Народъ негодуетъ. Ландовски нѣсколько тяжелы, но онъ понравился мнѣ. Пріѣх[алъ] вечеромъ Олсуфьевъ. Встрѣ[ча] новаго года съ безумной роскошью мучитель[на] и сама собой, и своимъ участіемъ.

2-е Я. 1910. Ходилъ по прекрасной погодѣ. Привезли больную жалкую женщи[ну] послѣ родовъ. Дѣти, голодъ. Охъ, тяжело. Сажусь за письма и кофе. Пріѣхалъ Франц[узъ] Marchand. Говор[илъ] съ нимъ горячо, отвѣчая на вопросы. Поправля[лъ] Сонъ. Ѣздилъ верхомъ съ Душаномъ. Обычный вечеръ и фр[анцузъ].

3 Я. 1910. Здоровъ. Интересн[ыя], хорошія письма. Поправлялъ Народн[ую] бѣдноту и Сонъ. Письма. Ѣздилъ съ Олс[уфьевымъ] верхомъ. Онъ православный изъ приличія, и потому съ горячност[ью] защищаетъ. Да, если религія не на 1-мъ мѣстѣ, она на послѣднемъ. Отстаиваютъ горячо только неподвижную, т. е. религію довѣрія.

Вечеръ ничего особеннаго. Скучно.

4 Ян. Грустно, тоскливо, но добродушно. Хочется плакать. Молюсь. Опять поправлялъ Сонъ. Не знаю, хорошо ли, но нужно. Письма, отвѣчалъ мало. Ѣздилъ верхомъ одинъ. Оч[ень] грустно. Оч[ень] чужды окружающіе. Думалъ объ отношеніяхъ къ людямъ нашего міра, нерелигіознымъ. Въ родѣ какъ къ животнымъ. Любить, жалѣть, но не входить въ духовное общеніе. Такое общеніе вызываетъ недобрыя чувства. Они не понимаютъ и съ своимъ непониманіемъ и самоувѣренностью, употребляя разумъ на затемненіе истины, оспаривая истину и добро, завлекаютъ въ недобрыя чувства.

Не умѣю сказать, но чувствую, что нужно выработать въ себѣ особенное отношеніе къ этимъ людямъ, чтобы не нарушать любовь къ нимъ.

Иду обѣдать. Г[оспо]ди, помоги мнѣ быть съ Тобой, не переставая сознавать себя только твоимъ работникомъ.

Вечеромъ Сер[ежа] хорошо разсказывалъ про переселеніе Духоб[оровъ]. Опять ряженые и пляска. Читалъ пустяки, игралъ въ карты. Написалъ отвѣты на вопросы Соловова.

5 Ян. Рано проснулся. Ходилъ по саду. Все тяжелѣе и тяжелѣе становится видѣть рабовъ, работающихъ на нашу семью. Старался помнить молитву при общеніи съ людьми. Пріѣхали милые Николаевъ и Абрикосовъ, и я оч[ень] радъ имъ. Поговорилъ съ Ник[олаевымъ]. Абрикос[овъ] полонъ духовн[ой] жизни. Получилъ много писемъ. Писалъ отвѣты Шмиту и Магометанину изъ Самары. Больше ничего не дѣлалъ. Все грустно.

Иду обѣдать. Вечеромъ читалъ Сонъ всему обществу. Много возраженій. Но я думаю, что хорошо. Винтъ, и все грустно и стыдно.

6 Ян. Много писемъ, мало интересныхъ. Пріѣхалъ кинематографъ. Немного поправилъ Сонъ и Бѣдноту и рѣш[илъ] послать Ч[ерткову], какъ есть. Вообще надо перестать и писать и заботиться о писанномъ. Вчера б[ылъ] Еврей, требовавшій изложеніе, сжатое смысла жизни. Все, что я ему говорилъ — не то, все это субъективно, нужно объективно, на основаніи «эволюціи». Удивительна глупость, тупоуміе, вкусившихъ учености.

Ничего не записалъ. Все такъ же, еще больше, чѣмъ вчера, стыдно и грустно. Ѣздилъ съ Душ[аномъ] верхомъ. Саша нагрешила съ С[оней]. Иду обѣдать.

Вечеромъ скучный кинематографъ. Винтъ.

7 Ян. Душевное состояніе немного лучше. Нѣтъ безпомощной тоски, есть только не перестающій стыдъ передъ народомъ. Неужели такъ и кончу жизнь въ этомъ постыдномъ состояніи? Г[оспо]ди, помоги мнѣ, знаю, чтò во мнѣ; во мнѣ и помоги мнѣ. Поздно всталъ. Пошелъ навстрѣчу санямъ съ Козлов[ки]. Кинематогр[афщики] снимали. Это ничего. Тутъ были и нищіе, и просители, и тоже ничего. Но по дорогѣ встрѣтились трое хорошо одѣтыхъ, просили подать. Я забылъ про Бога и отказалъ. И когда вспомнилъ, уже поздно было. Хорошо поговорилъ съ жалкимъ, оборваннымъ юношей изъ Пирогова. Встрѣтилъ Сашу и В[арю], и опять кинемат[ографъ]. Думалъ:

1) Особенно ясно почувствовалъ то, что зналъ давно: то, что каждый сознаетъ свое «я» такъ же, какъ я свое. Это кажется оч[ень] просто, а для меня это б[ыло] и оч[ень] ново, и особенно, необыкновенно важно. Только бы всегда помнить объ этомъ. Если только помнить, то конецъ всякому осужденію, не говорю ужъ, непріятному другому, поступку.

2) ^[2]Это важно, главное п[отому], ч[то] если хоть не сознаешь, но живо воображаешь другое «я», какъ свое, то сознаешь и то, что всякое другое «я» самое коренное «я», есть не только такое же, какъ мое, но оно одно и тоже.

3) Важно такое сознаніе чужаго я, какъ своего, для блага человѣка, п[отому] ч[то], признавая чужое «я»^[3] такимъ же, какъ свое, можешь дѣлать благо нетолько одному своему «я», но и всѣмъ другимъ.

4) Любовь есть ничто иное, какъ только признаніе другихъ я — собою.

Прочелъ письма. Одно — непріятное по выражаемому согласію въ убѣжденіяхъ, съ просьбой 500 р. для распространения христіанства. Ничего не хочет[ся] писать. Теперь 1-й часъ.

Такъ ничего и не дѣлалъ. Ѣздилъ съ Душ[аномъ]. Былъ Егоръ Павл[овичъ] изъ Ясенковъ. О покуп[кѣ] крестьянами земли. Обѣдъ, милый Булы[гинъ]. Простил[ся] съ Олсуф[ьевымъ.] Кинематографъ опять. Скучно. И сдѣлалась слабость, пора на покой.