ПСС. Том 56. Дневник, записные книжки и отдельные записи, 1907-1908 гг. - [46]

Одно дѣло только можно дѣлать во всѣхъ возможныхъ тѣлесныхъ условіяхъ, это: быть любовнымъ. Это можно и съ больной печенью и умирая.

13 Іюня.

Два дня почти ничего не писалъ. Пропасть народа у насъ. Не могу безъ слезъ говорить о моей матери. Молоствовъ выписывалъ изъ ея дневниковъ. Вчера страшны[й] ливень. Думалъ кое что, записалъ въ книжечкахъ. Здѣсь надо записать:

Говорятъ: есть три времени: прошедш[ее], настоящее, будущее. Какая грубая и вредная ошибка. Есть два вида времени: прошедшее и будущее; настоящее же внѣ времени.⁴¹¹ И жизнь⁴¹² истинная, свободная⁴¹³ внѣ времени, т. е. въ настоящемъ. Какъ это важно знать. Можно жить только настоящимъ, т. е. свободно. — Сейчасъ не могу такъ записать, какъ думалось. Знаю только, ч[то] это оч[ень], очень важно. Велъ и веду себя въ смыслѣ истинн[ой] жизни, т. е. любви въ настояще[мъ], довольно хорошо.

17 Іюня 1908. Я. П.

Написалъ за это врем[я] статейку о приговорѣ Молочнико[ва] и занялся опять большой статьей. — Вчера писалъ, и нынче оч[ень] хорош[о] — такъ кажется — написалъ о непротивленіи и вообще исправилъ.

Читаю О Герц[енѣ]. Авторъ — узк[ій] соціалистъ. Было столкновеніе за столомъ. Оч[ень] жаль. Не могу вызвать добраго чувства, и тяжело это. Вчера б[ылъ] у М[арьи] Александровны] и съ милымъ Николаевымъ исправля[лъ] коректуры. Сейчасъ засталъ Соню въ гнѣвѣ за порубленный лѣсъ. И зачѣмъ, зачѣмъ она мучаетъ себя? Такъ жалко ее, а помочь нельзя.

⁴¹⁴Все сильнѣе и сильнѣе стыжусь своего положенія и всего безумія міра. Неужели это мой обманъ чувст[в]а и мысл[и], что продолжаться это не можетъ? — Нѣтъ, не можетъ.

18 Іюня 1908. Я. П.

1) Плохо, когда нравственное⁴¹⁵ добро⁴¹⁶ ставится цѣлью⁴¹⁷ для доcтиженія какихъ бы то ни было внѣшнихъ⁴¹⁸ условій, положеній. Отъ этого главныя бѣдствія людей: ложь религіозна[я],⁴¹⁹ ложь государственная, революціонная....⁴²⁰

19 Іюня 08.

Половину ночи не могъ спать — отъ головной боли. Боль эта быстро усиливается. Не она ли приведетъ къ концу. Что же,⁴²¹ это хорошо. Стараюсь, когда слабъ, какъ нынче, также хорошо, спокойно, даже радостно думать о смерти, какъ думаю, когда силенъ и бодръ. Вчера Булыгинъ разсказыва[лъ] странную и трогательн[ую] исторію съ сыномъ. Кончилъ Герцена. Сейчасъ вдругъ кольнуло голову такъ, что сморщился. О насил[іи] написанное плохо.

21, 22 Іюня 1908. Я. П.

Ч[ертковъ] тутъ. Очень радостно. Здоровье уходитъ. Слава Богу, нѣтъ ни малѣйшаго противленія. Только, грѣшенъ, хочется кончить задуманное. А потомъ вспомнишь, какъ это все ничтожно, игрушечно въ сравненіи съ готовящейся перемѣной. Сейчасъ засталъ себя не на мысли, а на сознаніи⁴²² о томъ, ч[то] дневникъ этотъ читаютъ, и пиша имѣю въ виду читающихъ. Забуду, освобожусь. — Записать надо:

1) Вчера особенно живо понялъ, какъ легко сказать: жить для Бога, т. е. дѣлать, желать только то, что должно⁴²³ Его орудію, а не Л[ьву] Н[иколаевичу], и какъ трудно и велико жить такъ. Пытаюсь. И изъ 10 разъ въ сношеніяхъ съ людьми и даже съ собой 9 разъ забываю. Хорошо, что après coup⁴²⁴ вспоминаю и жалѣю. Да и какъ не быть труднымъ — это такое огромное благо. Благо и приближаться къ нему. И, кажется, хоть плохо, приближаюсь. Да, помоги мнѣ жить Тобою.

2) <Будущее, сознаніе будущаго, дѣятельно[с]ть для будущаго разумна только въ самыхъ> Не ясно — а казалось хорош[о].

Теперь утро. Спалъ плохо и умственн[о]⁴²⁵ слабъ, но духовно хорошо.

23 Іюня 1908. Я. П.

Немного лучше, даже много, кажется. Мало спалъ, но на душѣ особенно любовно радостно. Если бы такъ всегда до смерти было! Сейчасъ просители, И[лья] В[асильевичъ], Ваня, старуха Дем[е]нская — все, ч[то] раздражало иногда, только умиляетъ. A слѣпой съ дѣвочкой? — захотѣлось сойтись, обласкать.

Записалъ: себялюбіе, т. е. любить себя больше всего, — и величайшее заблужден[iе] и высшее совершенство. Заблужденіе, когда любишь больш[е] всег[о] свою личность, и высшее совершенст[во], когда любишь больше всего то духовное начало, к[отор]ое живетъ и проявляется во мнѣ.

24 Іюн. 1908. Я. П.

Очень сильная боль головы⁴²⁶ мучала ночью, и я дурно, очень дурно перенесъ, — стоналъ, разбудилъ Ю[лию] И[вановну] и Душана. Главное, не могъ найти⁴²⁷ блага въ жизни съ страданіемъ. Говорилъ себѣ: Это случай учиться терпѣть, и то, что это приближаетъ къ освобожденію, и то, что⁴²⁸ есть благо во всемъ. И не могъ преодолѣть тяжесть страданія.

Не думалъ о томъ, что это — то треніе, к[отор]ое движетъ къ благой цѣли освобожден[iя]. А это главное. Сейчасъ болитъ, хотя не такъ, какъ ночью. Постараюсь не ослабѣть. Можно. Началъ писать къ альбому Орлова, мож[ет]ъ быть, будетъ хорошо.

26 Іюнъ. 1908.

Вчера не писалъ. Провелъ ночь очень хорошо и пожалѣлъ, ч[то] не болѣю, не б[ыло] случая поправить вчерашнюю слабость. Ничего не писалъ. Попытался Орлова, и не пошло. Былъ Америк[анецъ] кореспондентъ. Хорошо поговорилъ съ нимъ. Разговоръ съ Кузминскимъ — непроницаемый мракъ. Я все-таки сказалъ.

Ночь провелъ дурно. Была боль. Я держался хорошо, безъ ропота. Но и боль была слабая. Послѣднее время испытываю очень радостное сознаніе: какъ только въ чемъ либо сомнѣнье: сказать — не сказать, пойти — не пойти, большей частью для похоти или славы людской, или пожалѣешь о чемъ, — скажешь себѣ: a тебѣ что за дѣло?