Думал: корень всего зла и всех страданий не столько незнание, сколько ложное знание — обман. Воззвание должно кончаться призывом содействия всех к уничтожению обмана.
18 Окт. Я. П. 97. Е. б. ж.
[19 октября.] Вчера не записал. Нынче 19 Ок. Я. П. Пришел Лева, помешал. И вчера и нынче чувствую себя очень вялым, хотя и здоровым. Не хочется работать. Поправлял 13, 14, 15 главы. Получил из Москвы переписанные главы и заключенье. Ездил вчера в Ясенки. Нынче рубил дрова и таскал. Был Новиков. Ночевал Вячеслав. Нынче письмо от Буланже. Сейчас хочу написать ему и жене. Надо бы написать Саломону.
Уединение все-таки очень прият[но].
20 Ок. 97. Я. П. Е. б. ж.
Нынче 21 Окт. Я. П.
Получил коректуры из Сев[ерного] В[естника] Карпентера и начал писать предисловие. Поправлял Иск[усство], получил письмо от Ч[ерткова] и Бул[анже]. Вчера не работалось. Ездил в Ясенки. Сейчас, оставшись один после занятий, спрашивал себя, что мне делать, и, не имея никакого личного желания (кроме телесных потребностей, поднимающихся только когда есть, спать хочется), так ясно почувствовал радость сознания воли Бога, что мне ничего не нужно и не хочется, как делать то, что Oн хочет. Чувство это возникло вследствие вопроса, к[оторый] я сам себе задал, оставшись один в тишине: кто я? зачем я? И так ясно ответилось само собой: кто и что бы я ни был, я кем- то послан, что-то делать. Ну и давай это делать! И так радостно, хорошо почувствовал свое слияние с волей Бога. Это второе мое живое чувство Бога. То я почувствовал прямо любовь к Богу. Теперь не могу вспомнить, как это было, помню только, что было это радостное чувство. О, какое счастье уединение! Нынче так хорошо. Чувствуешь Бога.
22 Окт. 97. Я. П. Е. б. ж.
[22 октября.] Пишу вечером. Целый день плохо работалось. И спал дурно: видел чувственные сны. Поправлял 11 гл. утром; вечером начал 12-ую. Не мог ничего сделать. Чирей на голове, и ноги преют. Не от меда ли? Были Афанасий и Марья Алек[сандровна]. Теперь вечер. Я один и ужасно грустно. Нет ни сомнений, ни огорчений. Но грустно, хочется плакать. Ах, надо больше, больше готовиться к новому назначению. Письмо от Грота. Надо отдать ему Об Иск[усстве].
Думал только вот что:
В детстве, юности чувства (sens) очень определенны, пределы твердые. Чем дольше живешь, тем больше и больше стираются эти пределы — чувства тупеют, устанавливается другое отношение к миру. —
23 Ок. 97. Я. П. Е. б. ж.
Нынче 26 Ок. 97. Я. П. Престранное дело. Третий день не могу писать. Недоволен всем, что написал. Есть новое и очень нужное для иск[усства], и никак не могу ясно выразить. Письмо от Вандервера.
Теперь утро. Поеду на почту.
Нынче 10 Ноября. Я. П. 97. Много пережито в эти две недели. Работа всё та же. Кажется, что кончил. Нынче написал письма и между прочим Гроту, чтобы набирать. Была С[оня], уезжала в Москву из Пирогова, куда мы вместе ездили. Там б[ыло] хорошо. С тех пор как приехал, болит спина и по вечерам лихорадка. Ал[ександр] Петр[ович] у меня пишет. Нынче ездил с Левой в Ясенки и он затеял комичный разговор о культуре.
Он бы был не дурен, если бы не этот огромный знаменатель при очень маленьком числителе. —
Нынче написал 9 писем. Осталось одно письмо Хилкову. Ужасное его дело и положение. Был Михайла Новиков и еще крестьянин, поэт из Казани.
Думал: 1) Положение людей, одурманенных ложной религией — всё равно, как в жмурках: завяжут глаза, да еще возьмут под мышки, да закрутят. А потом пустят. И всех. Без этого не пускают. (К воззванию.)
2) Самое обыкновенное суждение о христианстве, особенно у новых ничшеанских рассудителей, что христианс[тво] это — отречение от своего достоинства, слабость, покорность. Как раз напротив: истинное христианство прежде всего требует высшее сознание своего достоинства, страшную силу и непоколебимость. Как раз напротив, поклонники силы должны подличать перед силой.
3) Шел по деревне, заглядывал в окна. Везде бедность и невежество, и думал о рабстве прежнем. Прежде видна была причина, видна была цепь, кот[орая] привязывала, а теперь не цепь, а в Европе волоски, но их так же много, как и тех, к[оторыми] связали Гюливера. У нас еще видны веревки, ну бичевки, а там волоски, но держат так, что великану народу двинуться нельзя. Одно спасенье: не ложиться, не засыпать. Обман так силен и так ловок, что часто видишь, как те самые, кот[орых] высасывают и губят — с страстью защищают этих высасывателей и набрасываются на тех, кто против них. У нас царь.
11 Ноября 97. Я. П. Е. б. ж.
[11 ноября.] С утра писал Х[аджи]-М[урата]. Ничего не вышло. Но в голове уясняется. И очень хочется. Написал письмо Хилк[ову] и др[угим], но Х[илкову] едва ли пошлю. Была М[арья] А[лександровна]. Здоровье совсем хорошо.
12 Н. 97. Я. П. Е. б. ж.
[12 ноября.] Нынче пришел Петр Осипов: «у нас стали продавать индульгенции». Владимирская, и велено через старосту выгнать народ в церковь. Лева нашел руду и находит очень естественным, что люди будут жить под землей с опасностью жизни, а он будет получать доход. 3-го дня от Тани была телеграмма, что задержалась. Очень жду ее. Самое важное то, что решил писать воззвание: некогда откладывать. Нынче поправил о науке. Сейчас вечер. Взял две версии воззвания и хочу заняться.
