6 Н. 95. Я. П. Е. б. ж.
7 Ноября 95. Я. П. Немного писал эти два дня новое Воскр[есение]. Совестно вспомнить, как пошло я начал с него. До сих пор радуюсь, думая об этой работе так, как начал. Немного рубил. Ездил в Овсян[никово], хорошо беседовал с М[арьей] А[лександровной] и И[ваном] И[вановичем]. Был помощник Вальца и француз с стихотвореньем — глупый. Радостное письмо от С[они]. Неужели совершится полное духовное единение? Помоги, Отец. —
[9 ноября 1895.] 8, 9 Ноября 95. Я. П. Писал Воскр[есение] мало. Не разочаровался, но от того, что слаб. Вчера приехал Дунаев. Много рубил вчера, переутомился. Нынче гулял. Заходил к Конст[антину] Белому. Очень жалок. Потом прошел по деревне. Хорошо у них, а у нас стыдно. Писал письма. Написал Боженову и еще три. Думал:
1) Подтверждение того, что разум освобождает латентную в человеке любовь, в справедливости изречения: tout comprendre c’est tout pardonner.>[76] — Если простишь человека, то и полюбишь. Простить ведь значит перестать осуждать и ненавидеть.
2) Если человек поверит во что-нибудь со слов другого, то он теряет веру в то, во что он неизбежно поверил бы, если бы не доверял. Тот, кто верит в Бога Христа, в воскресенье, таинства и т. п., перестает верить в разум. Так прямо и говорят, что не надо верить в разум.
3) Сопоцько дал мне ключ к тому, почему люди верят в личного Бога, Бога Христа и тому подобное: он один из тех самолюбивых людей, кот[орые] всегда хотят быть правыми не только перед людьми, но и перед собой. И вот он сделал два, не то что дурные поступка, но раза два отдал[ся] слабости — раз присягнув, по требованию урядника, новому царю, другой раз продолжая есть мясо, тогда как сам писал о вегетарьянстве. Он знает в глубине души, что и то и другое не хорошо, но он хочет быть правым и вот он придумывает целые теории, по к[оторым] выходит, что лучше было не отказываться не присягать>[77] — чтобы не выдаваться и т. п., и лучше было есть мясо, п[отому] ч[то] неедение показало бы несвободу. Он же пишет мне — вперед забегает — я ничего не писал про это, о молитве и личном Боге и о том, что можно просить Бога. Что это значит? А то, что в такую же минуту слабости, как и когда он присягнул и соблазнился мясом, он стал молиться личному Богу, ожидая от Него исполнения молитвы. Если бы он был человек строгий к себе, ставящий истину выше своей правоты, он бы признался, что дурно сделал присягнув, поевши мясо и в минуту слабости обратившись к воображаемому личному Богу, слышащему наши молитвы, он бы призна[лся], что как в минуты слабости мы гадаем, верим приметам и обращаемся к Богу, но что от того, что мы воображаем так Бога и ищем Его помощи, Он не делается, и осудил бы свою слабость, как в случае присяги, мясной еды, так и в этом. Но ему нужно быть правым, и он из своей суеверной слабости делает теорию, выдумывает софизмы, красноречивые прим[еры], чтобы доказать, что действительно есть то, чего ему захотелось в минуту слабости. На этом, только на этом все суеверия, вся церковность. И не верят в церковные суеверия люди, обыкновенно, до тех пор, пока не ослабеют. А как ослабеют, так их слабость служит для них доказательством; если только они не строги к себе и не любят истину больше своей правоты.
—————————————————————————————————
Очень интересное письмо из Голандии о том, что делать юноше, призываемому к воинск[ой] повинности, когда он кормилец матери.
10 Ноября 95. Я. П. Очень дурно спал. Слабость и физическая, и умственная — и в чем виноват — и нравственная. Не прикасался писанья. Ездил верхом. Поша приехал. Письмо от С[они] хорошее. Брошюра о войне прекрасная, франц[узская]. Да, надо 20 лет, чтоб мысль стала общею. Болит голова и как-то бурлит и шумит. Отец, помоги мне при самой сильной слабости не падать нравственно. Это можно.
11 N. 95. Я. П. Е. б. ж. Пишу и думаю, что возможно, что не буду. Каждый день прикидываю и становится привычнее...
Нынче 15 Н. 95. Я. П. Всё время был так слаб, что ничего не мог писать, кроме нескольких писем. Письмо Шкарвану. Были тут Д[унаев], Поша, Мар[ья] Ва[сильевна]. Вчера уехали, вчера же я был у Мар[ьи] Ал[ександровны]. Она больна. Нынче приехали тетя Т[аня] и Соня. Я не спал ночь и потому не работал. Но записал к Конев[ской] и кое-что в дневник. Читаю Афориз[мы] Шопенг[ауэра]. Очень хорошо. Только поставить: служение Богу вместо познания тщеты жизни, и мы согласны. Теперь 2 часа. Записанное выпи[шу] после.
7 Декабря 95. Москва. Почти месяц не писал. За это время переехали в Москву. Слабость несколько прошла, и занимаюсь усердно, хотя и с малым успехом, изложением веры. Вчера написал статейку о сечении. Лег спать днем и только забылся, как будто толкнул кто, поднялся и стал думать о сечении и написал. За это время был в театре на репетициях Вл[асти] Тьмы. Искусство, как началось с игры, так и продолжает быть игрушкой и преступной игрушкой взрослых. Это же подтвердила музыка, к[оторую] много слышал. Воздействия никакого. Напротив, отвлекает, если приписывать то неподобающее значение, кот[орое] приписывается. Реализм, кроме того, ослабляет смысл.
