ПСС. Том 50. Дневники и записные книжки, 1888-1889 гг. - [42]

22 И. Я. П.89. Встал в 7. Пахал огород. Написал письмо W[ilson’y] о B[allou] и поправил Желтова. Иду пахать. Да не заража[ться] злобой, главная задача. — Огорчаться тихо.

Вечером пахал дальнюю пашню. Очень устал, п[отому] ч[то] спешил. Лег позднее.

23 И.Я. П.89. Встал в 7. Писал письма целый день, кроме отдыха днем. 1) Длинное Хилкову, 2) Мар[ье] Алекс[андровне], 3) Ге и 4) Желтову. Еще поправлял Желтовские листки. Ноги болят. За обедом обиделся на С[оню] за приставанье об еде. Спасибо, что тотчас же после обеда пошел извиниться. Образец женских рассуждений: Я. Какие чудные статьи о Non resistance. Она. Да, только разговоры. Все знают и никто не делает, потому что невыгодно. Я.Да от того, что не внушают. Она. Сколько ни внушай, не будут делать. Я.Отчего ж, если бы внушали, хоть так, как внушается святость причастия. Ведь никто не выплюнет причастия, хотя бы под угрозой казни это велели. Она. Да, это-то пустяки, легко, это всякий сделает, а того нет. Я (озадаченный). Да ведь я говорю, что несмотря на то, что это пустяки, и не сделают. Ты не понимаешь. Она. Что ж тут понимать? Я и дальше-то всё поняла. Это ты только всё одно и то же размазываешь.

24 И. Я. П. 89. Встал рано, погулял, почитал статью Тимеряз[ева] о Страхове. Он не прав, но все-таки ужасно и жалко пропустить, не воспользовавшись. Потом писал К[рейцерову] С[онату]. Подвинулся немного. Заснул. Теперь 3. Буду писать дальше.

Писал. Довольно подвинул. После обеда ослабел, полежал и потом ходил на Козловку. Лег поздно.

25 И. Я. П. 89. Встал поздно, убрался, выпил воду и пошел ходить по лесу. Прежде всего увидал Миша покупает у жамошницы карамельки. Андрюша кричит: валя папильон! Грустно. За что портятся дети. А между тем подумал: привитая оспа избавляет ли от настоящей — неизвестно, но привитые соблазны не то, что спасают наверное, но необходимы, чтобы избавиться от них. И легче отстать от соблазна, привитого в детстве, чем от привитого после, н[а]пр[имер], роскошь, прислуга, сладкая еда. Несомненно одно, что всем равно. И не несчастнее недоедающий, чем объедающийся и даже в меру едущий. Несомненно еще другое, что человеку для того, чтобы узнать зло, надо вкусить от голода его. Т. е. учиться не мозгами, а боками, надо опытом изведать зло, потолкаться о стенки, огораживающие путь истинный, чтоб идти по нем. Одного опыта мало, нужно и знание (разумение). Испытать и знать. Знать и испытать. Второе легче. Потом думал о повести о человеке, всю жизнь искавшего доброй жизни и в науке, и в семье, и в монастыре, и в труде, и в юродстве и умирающего с сознанием погубленной, пустой, неудавшейся жизни. Он-то святой. Еще думал: Сердится человек только п[отому], ч[то] не знает, от чего произошло то, на что он сердится. П[отому] ч[то] если бы он знал, то сердился бы не на следствие, а на причину: причина же внешняя всегда Бог — тайна, а внутренняя ты сам. Должно быть, как Буддисты говорят, и всякий грех от незнания, но гнев уж наверное. Ребенок сердится на пол, что он его убил, а я на человека за то, что он делает не то, что вытекает из моего миросозерцания, а из своего. Разве это не одинаково глупо? Докт[ор]. Вы больны? Больной. Да. Д[октор]. Лечитесь, принимайте лекарство. Б[олъной]. Что ж я от лекарства никогда не буду болен? Д[октор]. Нет, будете, но вылечитесь от этой болезни. Б[ольной]. Наверное? Д[октор]. Наверное мы никогда не можем сказать, но есть большое вероятие. Б[ольной]. Не стоит лечиться, если только вероятие. Д[октор]. Вы ничего не теряете испыта[в]. Б[ольной]. Нет, теряю. То лекарство, к[оторое] вы предлагаете, всегда ли и всеми ли признавалось? Д[октор]. Нет, только в последнее время нашей истинной школой медицины. Б[олъной]. Вот видите, если я знаю, что в прежнее время лечили другим, противная школа (гомеопатия) тоже лечит другим и признает предлагаемое вами лечение вредным, то я несомненно теряю, слушаясь вас. Во-первых, вероятие, что ваше лекарство полезно, такое же, как и то, что оно не полез[но]; во-вторых, есть даже вероятие, что оно вредно. Главное же, несомненно то, что, повинуясь вам, я наверное: 1) теряю время, занимаясь лечением, 2) приучаю себя к тому, что для меня хуже всякой болезни, заниматься своим телом.

Писал довольно хорошо К[рейцерову] С[онату]. Подвинулся. Один поел и поехал в Булыгину. У него отстроено, двор и сарай и Бибиков с женою (незаконной). Булыгина жена с двумя детьми, трогательная женщина своим раскаянием в оставлении мужа. Дела их, по их словам, нехороши, мужики не платят, обманывают, денег нет. Все они, мне кажется, и сам Б[улыгин] нетверды в вере, в том, чтобы благо свое ставить теоретически только в исполнении воли Б[ога]. Поговорил с ним довольно хорошо. Надо еще съездить, чтоб сказать всё, что думаю: 1) что если она хочет вернуться к мужу, то это хорошо, 2) что нельзя служить Б[огу] и мамону и пот[ому] не должно бояться нищеты (это я сказал). Вернулся поздно, прекрасная ночь. Спрашивал себя один в лесу: хочу ли, готов ли умереть сейчас: и более готов, чем бывал прежде — страху нет ни малейшего, но как будто не можешь вполне вообразить переход и пот[ому] не уверен, что нет страха. Спал дурно, отвратительно.